резко поднялся и что-то шепнул пожилой женщине. Та кивнула и вышла – поплыла как корабль – из комнаты.
– Успокойся. Сейчас придет доктор.
– А, ну да. Теперь еще и доктор! Психиатр, наверное. Значит, считаете, что я сумасшедшая…
– Нет, ну что ты… Это все травма. Ты долго была без сознания. Вернее, не совсем без сознания, а в какой-то прострации. Главное, что ты жива, и… все на месте. Ну, а сознание… – он трогательно улыбнулся, – это ничего, все придет в норму.
Риту (так, во всяком случае, она себя называла) охватила тревога. Она смотрела на этого человека и ничего не понимала. Нормальный мужчина. Даже очень привлекательный. У него хорошие глаза (цвет глаз она пока не определила, лампа искажала: то ли коричневые, то ли зеленые). Темные волосы с проседью и мягкие нежные губы. Когда он покрывал поцелуями ее руки, ей было отнюдь не неприятно. В другое время она обязательно обратила бы на него внимание. Он не похож на идиота. Почему же он ведет себя как идиот? Не видит, что перед ним не жена, а другая женщина? Или это просто шутка? Но какая-то дурацкая шутка. И эта… няня. Такое впечатление, что она знает Риту (то есть Алису… то есть Риту… она запуталась) давно. Она тоже не похожа на ненормальную. Значит, они ей врут. Но зачем? И что это за манера разговаривать, как будто они живут в девятнадцатом веке? И почему вперемешку с французскими фразами? Непривычно как-то.
Няня вновь зашла в комнату, зажгла большой свет («нет, не коричневые и не зеленые, а темно-серые, – отметила про себя Рита, – глаза… бездонные») и положила перед нею фотоальбом, приговаривая: «Вот, голубушка, посмотри. Здесь твои фото: ты маленькая и постарше. И свадебные снимки есть». Рита сначала испугалась. А потом обрадовалась: «Сейчас, наконец, они увидят, что я – совсем другая женщина». Она взяла в руки альбом, мельком заметила, что на обложке – тоже кошки («тоже» – потому что похожая картинка на ее домашнем фотоальбоме). Обрадовалась, что альбом… из настоящего времени, что она не попала в другую реальность, и открыла первую страницу.
А дальше… Мимолетная радость сменилась удивлением, потом растерянностью и, наконец, паникой. Она увидела себя! Совсем маленькую девочку, постарше, подростка, вместе с какими-то другими детьми, людьми, которых она не знала (или не помнила). Вот дети (и она вместе с ними) смеются и играют в игры. Вот – в школьной форме. За партой. Себя – такую – она помнила. Но у нее никогда не было подобных фотографий! Это не ее школьная форма! Не ее парта! А потом – о, ужас! – она увидела себя в… платье невесты. Это ее свадьба. И с кем? С ним! С этим Андреем Сергеевичем! Андре! На этой свадебной фотографии она «застряла»: не могла отвести взгляд. И почувствовала, что теряет сознание. Все поплыло. Ей стало страшно. Этого не может быть.
Но снимки говорили: это ее жизнь!
Одно из двух: или эти люди зачем-то обманывают ее и тогда все эти фотографии – монтаж, или… она не та, за кого себя выдает. Вернее, кем себя считает. «Значит, я – Алиса? Мне нравится это имя. Но оно мне ни о чем не говорит. Разве что о Стране Чудес… Или Зазеркалье… Может, у меня раздвоение личности? Тогда я должна помнить и то, что было с Ритой, и то, что было с Алисой. Но на этих снимках я никого
