Сказал, они с мальчиками никогда ничего плохого не делали, только защищали свою семью, и делать не будут. Сказал, что они уважают наши границы, а мы должны уважить их.
Джек сглотнул, его глаза затуманились от воспоминаний. Затем присосался к виски, которое, судя по эффекту, было для него как вода.
– Уж не знаю, что на меня нашло, а только я вскочил, наплевав на тесак у горла, и велел ему проваливать из моего дома ко всем чертям. Он аж отшатнулся, затем поднял руку, как у пугала, и показал на дверь спальни. Смотрю – а там стоит пацаненок и держит за руку Пита, который в то время сам был еще совсем прыщ. Весь заспанный, в одних панталонах, не понимает, что творится и кто его держит за руку. А я не мог объяснить – слова сказать не мог, потому как этот пацаненок, меррилловский, в другой руке держал охотничий нож и смотрел на меня с таким видом, будто умеет им пользоваться и ему оченно не терпится это показать.
– Господи… – сказал Веллман и снял очки, чтобы провести рукой по лицу. – Господи.
– Меррилл спрашивает, поняли мы друг друга или как, – Джек медленно покачал головой и допил. – Я сказал, что все понятно, и он ушел. По дороге встрепал моему малому волосы, будто дальний дядюшка в гости заглянул. Я потом неделями спать не мог. Сидел с ружьем, а кровать Пита передвинул в гостиную, чтоб всегда на виду была.
– Ты объяснил мальчику, что случилось?
– Сказал, что это сон. Какой толк еще пуще пугать?
– Нельзя такое спускать с рук, сам знаешь. Никому такое нельзя спускать с рук. В наше-то время.
Джек поднял глаза от стакана.
– Я никому не рассказывал то, что сейчас рассказал тебе, док. Да и тебе рассказываю тока затем, что ты спрашивал, почему я прошу не звонить шерифу. Даже если позвонишь, он тебе скажет, что сходит проверит, а сам не пойдет, потому что, видать, боится не меньше моего. Мож, они и к нему заходили вечерком на огонек, сказали то же, что и мне. Зато если они прознают – следующим навестят тебя. Теперь уразумел?
Веллман медленно кивнул. Он не знал, насколько можно верить рассказу Джека. Он услышал какой-то безумный бред, но, в конце концов, разве он сам не столкнулся с самым страшным в мире безумием и отчаянием три года назад, когда его вызвали оперировать Алису Найлс, пятнадцатилетнюю девочку, которая пыталась выжечь из себя ребенка горелкой, поверив, будто носит отродье Сатаны? Эту жуткую мысль вбила ей в голову собственная мать, Линн, когда узнала, что отцом ребенка был ее же муж.
От рассказа Джека волосы встали дыбом – даже хуже, чем от мысли, что, не откажи он перепуганной Алисе Найлс в помощи с абортом, она бы не решилась сама взяться за горелку. Теперь волосы встали дыбом из-за мысли, которая пришла ему в голову и которую он боялся озвучить, не зная, стоит ли еще больше пугать Джека. Если, конечно, эта мысль уже не посетила и его.
А если они тебя видели, Джек? Если они видели, как ты забрал девушку?
Она спала – но ее сон не был мирным. Даже за шипевшим вокруг дождем и поднявшимся ветром Пит слышал низкие гортанные
