в аккуратную кучку обрезки бумаги. Сложить ножницы… Надя растерянно разглядывала всю эту покинутую аккуратность. Недоумевала: когда, как исчез помощничек? Ну – вечером поговорим!
Иногда, наскоро попив в начале обеда чаю с хлебом, Надя отправлялась по адресам злостных «просрочников», систематически не сдающих вовремя книги. По улице шла в приталенном потёртом пальто, воротник которого на шее и груди напоминал облезлого старого пса, от мороза зарывшегося в клубок своей шерсти.
Она решительно вносила разгневанные глаза свои в распаренную кухню какой-нибудь коммуналки или барака… но видела провинившуюся читательницу – мечущуюся в чаду пригоревшей картошки, в душном пару от корыта, в ребятишках мал мала, которые при виде незнакомой тётки с жутким воротником разом хватались за материн подол… видела, как испуганная, жизнью замурзанная женщина суетливо вытирает тряпкой табуретку и не знает, куда гостью посадить… видела всё это – и гневный запал разом улетучивался: оглушённо падала на подставленную табуретку… Придя в себя, решительно скидывала пальто, засучивала рукава и, не обращая внимания на возгласы хозяйки, на маету её рук, принималась за работу. Накинув хозяйкин фартук, ширкала бельё в корыте. Отжимала. Тащила помои на двор. Снова наливала воды. Подтирала пол. Потом удовлетворённо пила чай за столом со всем семейством. Спокойно разговаривала. Уходя, забирала с собой просроченные книги, чтобы на другой день занести новые.
Миша и Яша тоже записались в Надину библиотеку. Когда они впервые пришли сдавать прочитанные книги, разворачивая их из аккуратных глазет, когда Надя услышала, как Миша восторгается книгами, увидела, как трепетно переворачивает страницы, не муслякая пальцев и не хлыстая по листам – сердце Нади радостно забилось: вот это читатели!
В библиотеке вдоль окон стояли два стола. Это место считалось читальным залом. Миша и Яша, ожидая очереди, всегда просматривали там свежие газеты и журналы.
Остальные читатели – у загородки. Где книги, где Надя. К столам – ни один. Ни на шаг. Ведь там свободно всё. Журналы-то эти, газеты… Не-ет, от греха-а. Надёжней у загородки. Без дураков. За книги расписался, в руки – и пошёл!
А Миша и Яша – как на киноэкране. Как два беспечных добродушных героя. Не подозревают даже, какая сзади опасность подкрадывается. С дубиной взведённой, с ножом, с пистолетом! Все зрители видят, хотят закричать им: опасность! – а те всё читают себе. Ничего не чувствуют!..
Миша из-за газеты натыкался взглядом на разинувшихся зрителей. Сразу улыбался им вежливо. Тихо, по слогам, гун-дел сквозь улыбку склонённому над журналом Яше: «Не-шмы-гай! Где-у-те-бя-пла-ток?» Отрешённо, не прерывая чтения, Яша доставал платок. С треском сморкался. Все в очереди вздрагивали: отчаянный этот Яша!
Когда никого не было у загородки, Миша гордым петухом вышагивал вдоль неё. Очерчивал перед Надей образы Рощина и Телегина, Пастухова или Цветухина. Полностью, что называется,
