style="font-size:15px;"> Дом Клава содержала в идеальной чистоте. Когда собирались вечером в воскресенье на объект, говорила:
– До свиданья, квартирка, до свиданья, милая.
Уж конечно, посуда была к отъезду вся убрана, пол вымыт, мусор вынесен.
– Чтоб всё было хорошо, – говорила Клава и закрывала дверь на ключ.
Юра следом за Клавой полюбил временное пристанище. С удовольствием выбирал ткань на шторы, Клава сама их подшивала на старой зингеровской машинке, машинка тоже была хозяйская, стояла в шкафу. Юра смазал механизм, отладил, и Клава выучилась на ней шить, пригодилось в свое время для ребенка.
1990, март, 7
На восьмое марта у Юры выпала рабочая смена, седьмого пришлось ехать на объект. Клава его провожала до метро. Не хотелось расставаться, они медлили.
– Я буду скучать по той дорожке, – тихо сказала Клава.
И Юра понял, что говорит она о дорожке через лес, о поваленном стволе, о том, как дым Юриной сигареты тает в воздухе, о том, как они нашли там однажды металлический рубль, и оставили лежать, и каждый раз проверяли: лежит? – лежит.
– Быстро как дошли, – сказала Клава у спуска в метро. И Юра понял, как ей не хочется его отпускать.
Она держала его под руку и руки не отнимала.
– Поехали вместе, – сказал Юра. – Серьезно. Что ты одна? Пройдемся вместе по дорожке. В кино вечером сходим. Или не пойдем. Как захотим.
– А правда, – сказала Клава.
И повеселела. Но тут же передумала.
– Не могу. Я посуду не вымыла, нехорошо так оставлять.
– Что за ерунда, что с ней сделается? Ну прибежит таракан.
Она поморщилась.
– Я шучу.
Она поцеловала его в щеку, поправила ему шарф, спустилась вместе с ним в метро.
Он вошел в вагон, двери закрылись. Она стояла на платформе. Подняла руку и помахала ему.
Путь из Москвы в городок был долгим: метро, электричка от Киевского вокзала до станции Балабаново, автобус до военного городка, до конечной.
В поздней электричке народу было совсем мало. Юрий нашел вагон чуть потеплее и устроился на деревянном сиденье прямо над печкой (печки тогда устраивались в электричках под сиденьями, и если топились хорошо, то сидеть было невозможно, а при слабом отоплении – приятно). Состав тронулся, Юрий приготовился уже задремать, как вдруг увидел идущего по проходу майора. Вагон покачивался.
Майор вошел в тамбур, двери за ним сомкнулись.
Майор закурил, Юрий видел огонек его сигареты через стеклянный верх двери. Юрий курить временно бросил, беременную Клаву тошнило даже от запаха. Он открыл книгу или журнал, не могу сказать с уверенностью.
Журнал очень возможен. «Огонек», «Новый мир», «Знамя». «Замок» или рассказы Петрушевской. Или Шаламова. Всё страшное. Всё морок. Всё невыносимо и нельзя не прочесть. Нельзя не заглянуть туда. Но скоро Юрий бросил читать, оставил
