счастлива погибнуть. Когда же птички обнаруживали, что хлеб и вода чисты и не опасны, они беззаботно хлопали крылышками, весело смотрели на Зайю и издавали радостные звуки, выглядя так задорно, что бедная грустная девушка невольно улыбалась.
Одна из птичек всегда пробовала хлеб несколько раз, пока не убеждалась, что он хороший, так что у нее получался довольно плотный завтрак. Иногда она продолжала клевать до тех пор, пока Зайа не грозила ей пальцем с ласковым укором, говоря: «Не жадничай!», и тогда птичка отскакивала в сторону, делая вид, что она тут ни при чем. Другая, малиновка с грудкой цвета алого заката, любила Зайю так, что и представить себе невозможно. Когда она пробовала еду и понимала, что та хороша, птичка брала в клюв маленький кусочек, взлетала и клала его девушке в рот. А еще все птички, которые пробовали воду из чашки Зайи и понимали, что питье хорошее, поднимали головки, вознося благодарственную молитву Богу; с тех самых пор все маленькие птички поступают так и никогда не забывают поблагодарить Всевышнего, в отличие от некоторых неблагодарных детей.
Так жили Ноул и Зайа, хотя многие вокруг них умирали, а великан все еще оставался в городе. Погибло так много людей, что можно лишь удивляться тому, что кто-то из них уцелел, ведь только когда город начинает пустеть, его жители начинают задумываться о том, как много их обитало в нем прежде.
Бедняжка Зайа стала такой бледной и худой, что походила на тень, а спина Ноула из-за страданий последних недель согнулась сильнее, чем за сто прежде прожитых лет. Но несмотря на то, что эти двое устали и измучались, а многие птички погибли, они продолжали трудиться, помогая больным.
Однажды утром старик настолько ослабел, что уже не мог держаться на ногах. Испугавшись, Зайя спросила его:
– Ты болен, отец? – теперь она всегда называла Ноула отцом.
И – увы! – слабый и тихий, но бесконечно нежный голос ответил ей:
– Да, дитя, боюсь, конец мой близок. Отведи меня домой, чтобы я мог умереть там.
Услышав эти слова, Зайа тихо вскрикнула. Она упала перед стариком на колени, крепко обняла его и горько заплакала. Впрочем, у нее было мало времени на рыдания, потому что Ноул с трудом поднялся на ноги; видя, что ему нужна помощь, девушка вытерла слезы и подставила Ноулу свое плечо.
Старик взял свой посох и, поддерживаемый Зайей, кое-как дошел до фонтана в центре рыночной площади. Там он присел на нижней ступеньке, словно у него внезапно кончились силы. Почувствовав, что Ноул становится холодным как лед, Зайа поняла, что великан прикоснулся к нему своей леденящей рукой.
Тогда, сама не зная, почему, девушка взглянула вверх – туда, где в последний раз видела великана, когда они с Ноулом стояли возле фонтана. И – о чудо! Пока она смотрела туда, держа Ноула за руку, она увидела, что ужасная темная фигура, которая так долго оставалась невидимой, все более ясно вырисовывается на фоне облаков. Лицо великана было суровым, как
