с окном без занавесок и с железной дверью. С первого взгляда кажется, что дверь выходит прямо на улицу, но нет, в последние несколько дней я поняла, для чего прежние жильцы поставили именно такую дверь, а не обычную, межкомнатную.
Не открывая глаз, я села на кровати, которая снова издала жуткий ревматический скрип. Потому что это не обычная деревянная кровать, а старое железное чудовище, с пружинами, которые невыносимо скрипят, когда чуть двинешься. Лет пятьдесят назад школьники сдавали такое в металлолом. В комнате вообще нет никакой мебели, только несколько картонных коробок с остатками моих вещей, да еще старая табуретка, которую мне дала дворничиха тетя Люся – добрая душа.
Что ж, дальше тянуть нельзя. И я решительно открыла глаза.
По выражению ослика Иа-Иа, и тут ничуть не лучше. Я ощупала руками лицо, потом плечи. Вроде бы все цело. Что ж, нужно начинать новый день. Еще один день в череде таких же отвратительных дней, которые выдаются у меня в последние три месяца.
Хотя, видит Бог, совершенно не понимаю, зачем его начинать. Не лучше ли оставить все как есть, накрыться с головой колючим, пахнущим нищетой и дезинфекцией одеялом и лежать, лежать…
М-да-а… человек может четырнадцать дней жить без еды. И два дня без воды. А мне уже сейчас хочется пить. А еще умыться и все такое прочее. И ничего тут не поделаешь, придется вылезать из окопа.
Я натянула старые спортивные штаны и майку, затем подошла к двери и прислушалась. Тишина – как в могиле.
Я осторожно повернула ключ в двери и высунула голову в коридор.
«Мамай прошел!» – говорит та же дворничиха тетя Люся, и в данном случае я с ней совершенно согласна.
Коридор в этой квартире длинный и узкий – «кишкой», как говорят, в него выходят двери комнат и туалета. А в ванную вход из кухни. Ничего странного, дом старый, ванну поставили уже потом, для этого отгородили кусок кухни.
Линолеум возле моей двери был весь изрезан ножом. Вешалка, на которой болталось всякое барахло (не найдется таких идиотов, которые станут оставлять приличную одежду в коммунальном коридоре), сейчас валялась на полу, и бебехи там же. На вытертом донельзя коврике у входной двери было разлито что-то липкое и вонючее. Моя собственная дверь тоже была вымазана этой подозрительной субстанцией.
Злость заглушили другие эмоции и желания – хотелось пить, есть и вымыться хотя бы холодной водой. Поэтому я осторожно сделала несколько шагов по коридору в сторону туалета.
В квартире по-прежнему стояла могильная тишина. Но я – стреляный воробей, меня на такой мякине не проведешь. Однако все обошлось, теперь посетим кухню с целью обнаружения чайника.
Кухня напоминала пейзаж после битвы. Все шкафы раскрыты и разломаны, вилка холодильника с мясом выдрана из сети, и сам холодильник валяется на боку. Только чугунная газовая плита, поставленная примерно году в пятьдесят втором (я так думаю, но может, и раньше), стоит на прежнем месте целая и неповрежденная –
