Пречистенка. Прогулки по старой Москве. Алексей Митрофанов
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Пречистенка. Прогулки по старой Москве - Алексей Митрофанов страница 15
Вскоре университет переместился в новенькое здание на Миусах – здесь же обосновались так называемые Голицынские высшие женские сельскохозяйственные курсы, обучение длилось целых четыре года. Почти как в университете.
* * *
Кстати, во времена Екатерины Голицынский дворец был, так сказать, единым комплексом с соседним зданием – дворцом Лопухиных. Еще когда шло строительство дворца для матушки Екатерины, его соединили с лопухинским специальным переходом – поскольку там жила мать знаменитого князя Потемкина, фактически, мужа царицы.
Занятно, что до этого дворянская усадьба использовалась как фабричный цех – после того, как Лопухин попал в опалу, его жилище было конфисковано властями и сдано в аренду фабриканту-иностранцу, господину Тамесу. Который, собственно, и развернул тут производство полотна. Один из современников писал, что он «никак не ожидал, чтобы хозяин фабрики мог устроить здесь такое заведение и привести его в столь цветущее состояние. Оно имеет 150 ткацких станков, за которыми работают почти исключительно одни русские и производят все, чего только можно требовать от полотняной фабрики».
* * *
Следующая усадьба неприглядна и мрачна. Она тоже была собственностью Голицыных, однако в 1790 году усадьбу приобрело семейство Вяземских. Их сын, Петр Андреевич (кстати, друг Пушкина), писал: «Родительский дом не отличался ни внешней пышностью, ни лакомыми пиршествами… князь Лобанов говорил мне долго по кончине отца моего: „…Уж, конечно, не роскошью зазывал он всю Москву, должно признаться, что кормил он нас за ужином довольно плохо, а когда хотел похвастаться искусством повара своего, то бывало еще хуже“».
Скорее всего, гостей привлекал Николай Карамзин, который в самом начале прошлого столетия женился на сестре Петра Андреевича. Об этой девушке остались следующие воспоминания: «Она была бела, холодна, прекрасна, как статуя древности. Душевный жар, скрытый под этой мраморной оболочкой, мог узнать я только позже». Правда, эти мемуары оставил вовсе не Карамзин, а Вигель.
Зато, когда подрос Петр Андреевич, он сам сделался главной достопримечательностью дома. Этот оригинал оставил свой автопортрет: «У меня маленькие и серые глаза, вздернутый нос… Как бы в вознаграждение за маленький размер этих двух частей моего лица мой рот, щеки и уши очень велики. Что касается до остального тела, то я – ни Эзоп, ни Аполлон Бельведерский. У меня чувствительное сердце, и я благодарю за него Всевышнего!.. У меня воображение горячее, быстро воспламеняющееся, восторженное, никогда не остающееся спокойным. Я очень люблю изучение некоторых предметов, в особенности поэзии… Я не глуп, но мой ум очень забавен».
Впрочем, еще забавнее был Пушкин, когда навещал своего друга на Волхонке. Историограф Петр Бартенев доносил: «Княгиня Вяземская