штанов сигареты и спички, и снова пошел – как бы курить. «Минут за пятнадцать-двадцать управлюсь, – лихорадочно думал он, крадучись спускаясь по лестнице. – Для первого раза достаточно. А там поглядим…»
Он нажал на кнопку звонка у знакомой двери. И она почти тут же бесшумно распахнулась – Тома как будто все это время стояла в прихожей и ждала Петра.
Выглянув за дверь и, быстро осмотревшись по сторонам, она схватила Петра за рубашку и втащила его в прихожую, захлопнула за ним дверь. Тут же закинула ему теплые оголенные руки на шею, привстала на цыпочки и, прижавшись упругой теплой грудью с неожиданно твердыми сосками, впилась в губы. От нее исходил кружащий голову аромат – видимо, надушилась чем-то импортным. Во всяком случае, Ленка так одуряюще никогда не пахла.
Не прекращая целоваться, они мелкими шажками просеменили в гостиную и упали на раздвинутый диван (Петр успел самодовольно про себя отметить – «ждала таки!»). И только он навалился на Тому, как даже через шум в ушах от пульсирующей возбужденной крови расслышал шлепки босых ног там, наверху, в своей квартире.
Петр обмер: неужели дочь проснулась и пошла в туалет? Сейчас обнаружит, что на кухне свет горит, а его нет, и пойдет, разбудит мать. Хотя какая ей разница, на кухне он или нет? Может, просто забыл выключить свет, и ушел спать к матери… А если это не дочь бродит, а жена проснулась, а его нет? Выглянет в прихожую, а его и там нет…
– Ну, ты чего? – недовольно спросила Тома.
– Да так, ничего, вроде послышалось, – отдуваясь, прошептал Петр.
– Э, да у тебя и правда ничего, – разочарованно протянула Тома, почувствовав сникшее настроение Петра. – Ты чего напугался, дурачок? Никто сюда не зайдет, не бойся. Ну, ну, давай… Чего ты?
Но Петру «давать» было нечем. Тогда раззадоренная и не желающая оставаться ни с чем, Тамара взяла инициативу в свои руки.
Петр сгорал от стыда, но не противился стараниям Томы, тем более, что ему это было приятно, даже очень. Наконец, он воспрянул духом и плотью и был готов вознаградить Тамару, но тут послышался приглушенный детский плач из спальни. И как ни пытался распалившийся Петр удержать Тому, та вырвалась и убежала к разревевшемуся сыну, бросив на ходу:
– Подожди, я сейчас!
Петр чувствовал, что его бесплодный пока визит к соседке затянулся и лучше бы ему вернуться домой, пока не поздно. Но какая-то сила буквально пригвоздила его к дивану: он не хотел уйти вот так, впустую. Тем более, что возрожденная с помощью Тамары готовность его продолжала оставаться на высоком уровне.
И когда Тамара, наконец, вернулась, он откинул простыню, демонстрируя эту готовность. Та хихикнула:
– Вижу, вижу!..
И сама оседлала его. И у них получилось! Почти. Потому что спустя пару минут раздалась трель дверного звонка. В ушах Петра она прозвучала как грохочущая очередь
