Ты вчера ее упомянул.
– Наша? «Никому и никогда не говорить» которая?
Дед провел кончиками пальцев по его черной полоске ото лба к затылку, поцеловал:
– Да. Ты ведь никому не говорил?
– Нет. Да ее в Бездне-то нет, она только тут, дома… Самому со всем приходилось справляться. Без нее трудновато чудеса творить…
– Но ты творил.
– Слабенько. Но Укору хватало. Видно, какие-то локусы Сети меня все равно сопровождают и встраиваются в любое устройство, в любую энергию.
– Думаю, ты сам эти локусы создавал. А сейчас ты ее чувствуешь?
– Да. Она как паутина. Только шевельнись – и ты пропал. Стараюсь не шевелиться.
– Да почему пропал-то? Она тебе нужна.
– Да, но… Я даже через Сеть не хочу… Соприкасаться с сознанием Сташа.
– Так он тебе и позволил соприкоснуться. Ох, Юмка, да он и так о тебе все знает. И ему, в общем, сейчас не до тебя. А против твоего контакта с Сетью у него возражений нет. Были бы возражения – так ты до сих пор и болтался бы на «Паладине», изолированный. Так что – вперед. Восстанови хотя бы свои детские кластеры. Головушке полегче станет. Да тебе и учиться еще всему-всему… Ох. Юмушка, я тут на тебя посмотрел: ты на летном поле как статуя встал, руки в карманы и сам ледяной. Ты что, вообще не хочешь оставаться в «Венке»?
– Я хочу с тобой остаться…
– Нельзя.
– Я знаю. Венок… Ну, я его увидел… В Венок тоже хочу… Интересно же… там красиво… Буду учиться, чтоб не быть как младенец. Вир прав, я многого не знаю, а должен стать тебе и Сташу помощник. Мне уже пора обратно, наверное.
– Попозже. Я тут распорядился кое-что сделать – надо подождать… Вир мудр, он с Берега, такие все видят. Ты его слушайся. А что, внук, может, поешь?
– Да, – обрадовался Юм и выпутался из пледа окончательно. – Очень.
Ярун усмехнулся, взял его за руку и повел за собой. Юм не строил из себя большого, не вынимал из огромной ладони руку – и ноги что-то подкашивались, и без ладони Яруна было бы страшно… Как же он потом один в этом «Венке»? Не сразу решившись, спросил:
– Ты здесь тоже будешь меня навещать?
– Само собой. Я тебя никогда не покину. Ты мой самый младший внучонок, Юм, последышек, да и вообще… Ты мне очень дорог, и я все сделаю, чтоб помочь тебе вырасти… Садись. Ешь на здоровье.
На столе было очень много разной красивой еды, как и обычно в этой темной корабельной столовой. Юм сел на свое место, куда садился во все время перелета, посмотрел на привычные вещи, на тяжелые салфетки и большие столовые приборы, на скатерть в серебристых и черных узорах – ему показалось, что он смотрит на все это откуда-то издалека. Его уже не должно здесь быть, он сейчас должен обедать где-то в школе… Ему подали суп, и от первой же горячей очень вкусной ложки сразу сделалось легче, он даже
