темная дыра.
– Странно, – произнес Владик. – Поразительно! Почему же с той стороны стена цела? Никакой дыры нет, я хорошо помню.
– Куда она ведет? – спросил Миша Семенович.
– Боюсь, нам придется это проверить. Готов?
– Страшно, – как от холода, поежился Миша.
– Но мы ведь хотим получить назад коробку с игрушками? Так или нет?
– Да, но все же… Как-то не по себе.
– Не бойся, – подбодрил его Владик. – Мы пойдем вместе.
Перед тем, как отправиться в неизвестное, Владик предложил что-нибудь бросить в дыру. Проверить, что получиться. Вдруг там все наполнено антиматерией, и, войдя туда, они расщепятся на атомы. Миша запустил офисным стулом. Тот грохнулся на что-то твердое. Судя по всему, цементный пол. Вместе с этим послышался возмущенный вопль.
– Осторожнее! Убьете! – сказал вопль.
– Сальников Зэ Жэ? – удивился Миша. – Вы?
– Да, кто же еще, – ответил вопль, превращаясь в обычный голос. – Вы ждали кого-то другого? Что вам нужно? Пришли забрать игрушки или хотите узнать, что со мной не так и почему от меня остался только голос?
– Если не можете отдать игрушки просто так и вам обязательно нужно выговориться, – вступил в разговор Владик, – что ж, мы готовы вас выслушать.
И Сальников рассказал свою историю. Оказалось, он таким и родился. Без рук, без ног и всего остального. Один голос. Шли годы, Сальников З. Ж. взрослел. Вместе с этим мужал и грубел голос. Не было лишь того, что было у всех. Сальников не раз смотрелся в зеркало и не понимал: почему? Есть голос, фамилия, имя… Кстати, его имя так и звучит: Зэ точка, Жэ точка. Вот что загнало его в шкаф и вот что заставило стыдиться. Чтобы создать у подчиненных иллюзию, что он на самом деле существует, он попросил знакомого пустить по рукам несколько снимков, на которых якобы изображен он. На самом деле там какой-то португальский актер; кто такой – он не помнит.
– Это все? – холодно прервал его Владик.
– В общем, да, – ответил Сальников. – Но если хотите, могу продолжить.
– Нет, спасибо, – отрезал Владик. – Отдайте лучше игрушки, и мы пойдем.
– Ты что! Как можно?! – зашептал Миша.
– Что? – не понял Владик.
– Так не делается. Человек (пусть даже это один только голос) страдает. Разве не видно?
– Нет, – ответил Владик.
– Его нужно как-нибудь пожалеть. Иначе он навсегда останется злым.
– В самом деле?
– Да, – ответил Миша. – Будем добрее и чутче. Разве не этому, как отец, ты будешь меня учить?
– Конечно. Вне всяких сомнений, – ответил Владик.
И Миша Семенович улыбнулся Сальникову детской обезоруживающей улыбкой. Но тут же подумал: вряд ли Сальников это увидит, ведь у него нет глаз. Как же он тогда с ними общается? Слышит? «Не думаю», – вспоминая
