парочкой оторвали от семейного пирога несколько нехилых деревень.
Община произвела на меня удручающее впечатление, моя мать вышла мне навстречу, одетая в черную хламиду с распущенными волосами, которые доходили ей до колен. В этом нелепом виде она походила на престарелую русалку. Отец был безбородым и тоже длинноволосым, его голову венчала тиара. Так же как и матушка, он был одет во все черное. В первый и последний раз я видел человека обрекшего меня на верную гибель.
Какое-то время мы молчали.
– Я ваш седьмой сын, – наконец выдавил я.
– Ты сын божий, впрочем, так же как и мы. – С поистине королевским достоинством ответствовал отец.
– Я тот самый ребенок, которого вы приказали утопить в колодце! – Гнев выжигал слезы, руки тряслись. Я смотрел в безмятежное лицо моего погубителя-отца, испытывая жгучее желание рубануть по нему мечом.
– Ни я, ни кто другой не может обречь другого человека на смерть. Все мы в руках Господа, – загнусил отец.
– И Господь любит тебя! – вторила ему мать. Взявшись за руки, они пропели короткую молитву, переглядываясь и улыбаясь друг дружке, словно молодожены.
– Отчего вы носите черные одежды? – Не понятно зачем спросил я. Гнева уже не было. Его место в груди заняла гулкая пустота.
– Это траур по нашей жизни, по тому аду, который каждый из нас встречает на этой земле. По тому, что еще ждет этот пропащий край и всю землю. – Серьезно ответил отец. – Это траур по тебе, мой мальчик, по человеку, забывшему кто он такой и откуда. По человеку, который и не человек вовсе, а небесный ангел, который…
Я развернулся и вышел за ворота обители. Отец еще долго бежал за моим конем, путаясь в своих черных одеждах.
– Мир не таков, каким его привык видеть ты! Совсем не таков, – кричал он, – мы все жили когда-то в Раю, но потом нечистый заманил нас на землю и лишил памяти. Вспомни, сын мой, райские кущи, вспомни свой настоящий дом и своего настоящего отца, которого ты утратил. В Евангелие сказано – Бог есть любовь. Открой свое сердце любви…
– Прочь. – Я пришпорил коня и не оглядывался, пока не умчался из этого проклятого места.
Своего брата я нашел в нашем фамильном замке. Представляясь ему, я не забывал держать руку на рукоятке меча. За поясом было припрятано несколько легких и молниеносных в моих руках ножей.
Пьер был старше меня на два года, его волосы были так же черны, как и мои, кроме того, он был всего на полголовы ниже меня, и почти что так же, как я, широк в плечах. Если бы ни мои слова и письмо, написанное Мишелем де Савер, ему было бы достаточно подойти вместе со мной к металлическому зеркалу, висящему тут же в зале и убедиться в фамильном сходстве.
– Мне все равно кто ты – законный сын моих родителей или ублюдок, которого родила моя мать, спутавшись с сокольничим или лучником. Если отец велел убить тебя – на то был повод. Но даже если ты и законный сын моих родителей и подлинный Лордат, ты не получишь ничего. Замок почти что
