дружины Свенельда в Бердаа. Как видим, у Игоря энергия бьёт ключом, и он трудится не покладая рук.
Согласно Повести временных лет, Игорь начинает княжить в 913 году (а по Новгородской I летописи младшего извода в 922-м!). И что мы наблюдаем – начав править самостоятельно, в Повести князь упоминается лишь под 914 годом в связи с восстанием древлян и в 915 году в связи с заключением мира с печенегами. В 920 году Игорь вновь мелькает на исторической сцене в связи с тем, что «воеваше на печенеги». После этого он вновь надолго исчезает с горизонта. И появляется на страницах Повести временных лет лишь в 940 году в связи с походом на Византию. Возникает закономерный вопрос: а что он всё это время делал и что в эти годы вообще происходило на Руси? Царствовал «лёжа на боку»? Ответа нет и вряд ли когда будет. Обо всём можно говорить только в сослагательном наклонении. Но как мы помним, подобный провал во времени присутствует и в Новгородской I летописи младшего извода! Причём и в Повести, и в летописи начало княжения Игоря связано с древлянским мятежом (про восстание уличей Нестор не упоминает).
Поэтому если рассуждать логически и взять за основу сообщение новгородского летописца за 940 год, то вполне резонно будет предположить, что Игорь самостоятельно стал править примерно в 936–937 годах. Ведь, как мы помним, Пересечен, осаждали три года и взяли лишь в 940 году. А раз восстание древлян и уличей произошло в момент вступления Игоря на престол, то и приведённые выше даты выглядят более-менее обоснованными. В этом случае и свадьба с Ольгой происходит не в 903 году, а значительно позже. Все же прочие нестыковки и несуразности как в Повести, так и в Новгородской I летописи младшего извода можно объяснить только одним – любой ценой притянуть Игоря к Рюрику.
Ведь если отринуть мифическую связь князя Игоря с тем, кого считают родоначальником династии, то можно предположить, что отец Святослава родился в самом начале X века. Соответственно значительно сокращается и время его княжения. А. Карпов считает, что Игорь начал править с середины 30-х годов, и довольно убедительно аргументирует свою точку зрения, с чем я полностью согласен. Однако в этом случае удлиняется правление Олега, в чём в общем-то нет ничего невероятного. По крайней мере, новгородский летописец смерть Вещего князя датирует 922 годом, а не 913-м, как Повесть временных лет. Уже кое-что. Хотя наверняка можно утверждать лишь одно – к моменту рождения сына Игорь явно не был седобородым старцем, а его жена бойкой дамой преклонных лет, как получается из текста Повести. Они были ещё достаточно молодыми людьми, недаром В. Н. Татищев говорит о том, что у Святослава был брат по имени Улеб. Не на старости же лет заниматься супружеской чете улучшением демографической ситуации на Руси! Хотя, если исходить из той информации, которую нам сообщает Василий Никитич, говоря о том, что у Игоря было несколько жён, мы можем предположить, что Улеб мог и не быть сыном Ольги. Но здесь, по крайней мере, всё логично и объяснимо, происходит в соответствии с законами природы, а не вопреки им.
