вероятно, что казненные при Владимире варяги были из Южной Прибалтики. Тем не менее среди наемников-варягов Владимира могли быть и скандинавы. Наемничество не имеет национальности.
Итак, для заявлений норманистов, что скандинавы ходили самостоятельно по Днепру и дали свои наименование Днепровским порогам, нет никаких оснований.
Скандинавские источники данное предположение норманистов также не подтверждают. Во времена Киевской Руси скандинавские купцы торговали с арабами, но использовали для этого Волжский путь, в обход владений Киевской Руси, причем они перегружали свои товары на славянские ладьи, что зафиксировано в торговых договорах.
Норманисты, несмотря на многолетние поиски в западноевропейских исторических материалах, так и не смогли найти среди северогерманских народов ни таких племен или родов, как «варяги» или «русь», ни информации о призвании или переселении каких-либо скандинавских родов к восточным славянам, ни тем более об овладении скандинавами Новгородской землей (превосходящей по размерам любое из германских государств того времени). Поэтому, чтобы доказать скандинавское происхождение слов «варяги» и «русы», они просто подбирали более или менее созвучные слова.
Поразительна изобретательность норманистов для обоснования скандинавского происхождения и слова «русь». Они подбирали отдаленно похожие на него норвежские и финские слова, игнорируя сообщения арабских, византийских и германских исторических материалов, в которых упоминается о народах «рус» и «рос», проживающих в Причерноморье и Приднепровье еще в первой половине нашего тысячелетия.
Г.З. Байер использовал для объяснения слова «русь» норвежское слово rops, которое в переводе означает «гребец». Г.Ф. Миллер взял наименование «Русь» из финского наименования Швеции Ruotsi (что на финском означает «страна гор»). А слово «варяг» Г.З. Байер вывел из скандинавского «варг» – «волк» и преподнес его как синоним слова «разбойник». Такая характеристика скандинавов со стороны их соседей, возможно, и справедлива, но сами-то себя вряд ли они так называли, и уж тем более славяне не могли их называть чужим непонятным словом. Искусственность таких обоснований норманистами слов «русь» и «варяг» очевидна.
Как было ранее сказано, наем князя с военной дружиной для обороны торгово-ремесленной республики в Новгороде было рядовым явлением как до Рюрика, так и спустя много лет после него. Приглашался князь или воевода с военной дружиной. Новгородцы заключали ряд (договор) с ним на вече, в котором определялись условия найма, права и обязанности князя, оплата, места размещения дружины. Причем несколько поколений новгородцев избирали князя из одного и того же княжеского рода. Князь Гостомысл, согласно преданиям, был девятым представителем этого рода (ободритских князей).
В случае нарушения князем условий найма договор (ряд) аннулировался. Так, например, новгородцы трижды расторгали
