».
Я никогда не поправлял ее, эта манера заканчивать слова дважды наоборот часто завораживала меня появлением новых смыслов. Она прошла в кухню и поставила турку на огонь. Только открытая пачка кофе пахла так, что хотелось только вдыхать и никогда не выдыхать.
–Я тоже буду кофе – сказал я, она кивнула, добавила еще пару ложек, и стала ждать.
–Сливки, сахар или ничего-чего?
– Сливки.
Я знал ее с самого детства, и знаю, что такая особенность речи была у нее не всегда. Она появился только в школе, и очень мешала ей в то время, была объектом насмешек. Но она всегда стояла как сталь, глядя в глаза обидчику, спокойно и холодно, и они отступали. У нее было сильное тонкое тело, поражавшее всех своей ловкостью и быстротой на уроках физкультуры. Она была способной, но училась без интереса.
Так и сейчас она без особого интереса вглядывалась в окно нашей маленькой квартиры, осматривая, как с горы ветром выдувает снег. Ветер сегодня шквальный, о нем даже приходило сообщение в МЧС-рассылке. «Будьте осторожны на дорогах, по возможности не выходите из дома». Мы и не выходили, ни по возможности, ни вообще. Я работал из дома с тех пор, как повредил спину и оказался здесь. Двумя ногами крепко стоя на подножке, плотно прижатый к инвалидному креслу. Ни дня в своей жизни я не работал «ногами».
Моя девочка же могла ходить и все же выходила из дома редко, предпочитая расслабленную атмосферу домашних халатов и мягкости пижам против затянутых в узкие юбки и колкие каблуки офисных дам. Я работал в большой комнате, хотя мне нужно было совсем немного места, стол, компьютер – вот и вся моя рабочая роскошь. У нее же были полутораметровые отрезы тканей, натянутые под потолок рамы для росписи и полки-полки с коробками, перевязанными тюками и бутыльками с краской самых разнообразных цветов.
Когда она работала она шептала и тихонько напевала под нос, она часто работала в наушниках. Образы ее меня завораживали, линии ее были точны и имели размах. Цвета насыщенны, а их сочетание смелыми, граничащими с несовместимостью, но все же укладывающиеся в гармоничный узор.
Иногда, когда я чувствовал усталость или стопорился сюжет, я выезжал из комнаты и делал себе чай с особой неторопливостью, рассматривая ее работу. Иногда же она и давала мне развязку сюжета или свежий образ, новый персонаж. Можно даже сказать я черпал из нее вдохновение большими ложками. Заметал ее картины в свои сюжеты. Впрочем, отчитывая тексты после, она никогда не упрекала меня в этом и даже не упоминала вскользь.
– Как думаешь, может стоит уже открыть вино-но? – спросила она у меня после обеда – или еще рановато-то?
– Да, думаю можно, почему нет, мы ведь свободные люди, ведь так? – усмехнулся я.
–Так-так – сказала она и протянула мне штопор. А сама встала и открыла шторы, сдвинула горшки с цветами и отворила окно.
В дом ворвался ветер, швырнув в дом тяжелые наши шторы и опрокинув горшок с азалией.
– Ты не против? – спросила она, заметая землю себе в руку и ссыпая ее обратно в горшок. Я покачал головой, накинул на себя кофту и открыл вино.
«Что-то должно произойти» – вдруг пришло мне в голову. Я осмотрелся по сторонам, тишина. Все как всегда.
–У тебя не бывает предчувствий? – спросил я, отпивая из бокала.
–Что ты имеешь в виду?
–Ну, будто что-то должно случится?
–Что-то случается всегда-да.
–Ну, нет, что-то вроде тревожных мыслей, даже не мыслей, а какой-то особой атмосферы – она посмотрела на меня строго.
– Не бери-бери в голову такие вещи, они не существенны, не имеют почвы под собой-бой.
Ветер резко рванул в окно, и ударил рамой о раму, ручка с размаху врезалась в стекло и по всей кухне разлетелись звоном осколки.
–Вот черт-черт! – резко вскочила она, давя на раму, стараясь закрыть, но занавеска запуталась и билась словно раненная птица – а впрочем-чем.
Она бросила окно и пошла за веником, смела осколки и как ни в чем не бывало села на свое место и отпила небольшой глоток вина.
–Ветер сегодня шквал-вал.
–Это точно – задумчиво произнес я, а в голове моей эта мысль уже подцепила и понеслась разматывать ковровую дорожку сюжета. Со мной так случалось. Незначительные события, брошенные вскользь фразы, незнакомец на улице – что угодно могло потянуть нить, а потом только слушай, да успевай записывать.
«В пятницу стекло в их доме разлетелось вдребезги, само по себе. Позже соседи предположили, что так мог просесть дом, или окно при установке вмонтировали неправильно. Но он знал, что все дело в том, что гора за окном, что во снах так часто падала на их дом, давила его своей тяжестью, наваливалась, теперь подступает все ближе.
