требования совместности и взаимозависимости: пешеходов и автомобилистов; покупателей и продавцов; детей, взрослых и стариков; людей, «запускающих» вредные в экологическом смысле производства и людей, готовых потреблять продукты этих производств; различных этносов и т. д.
Хотя факт многонациональности, несомненно, оказывает влияние на городскую жизнь. И это влияние в идеальном варианте можно выразить одним словом: взаимоуважение. Так, например, наиболее заметными в жизни Ростова советской и предперестроечной эпохи были представители славянского этноса, армяне, евреи. Начало перестройки принесло с собой активизацию казаков, предпринявших попытку взять на себя контроль за общественным порядком. Параллельно в Ростов хлынули миграционные потоки (прежде всего с Северного Кавказа). Однако мигранты перестроечной волны, кем бы они ни были по этнической принадлежности, переселялись в Ростов из кризисных регионов, они пережили в большинстве своем трагические события и поэтому несли с собой не только традиционную культуру своих этносов в лучших своих выражениях, но культуру людей, лишенных привычного способа существования. Они вынуждены были «начинать с нуля», бороться за существование всеми способами, в том числе и неприемлемыми с гражданской точки зрения. Отсюда и возникают в ткани современного города элементы архаики, формируется отношение к городу как к территории, которую надо «завоевать», утвердившись в ней как в захваченной крепости. Поэтому такие этические понятия, как уважение, соревновательность, благородство, честь, достоинство, смелость, храбрость, мужество, стыд, милосердие, щедрость, терпение и др. интерпретируются разными субъектами городской жизни специфическим образом. Перечисленные понятия являются константами культуры любого народа, однако, как показывает современная повседневнось, они наполняются разным содержанием в зависимости от вектора их действия, от объекта и субъекта, к которым адресуются.
Каждый этнос, «прорастающий» в ткани городской ростовской жизни, привносит в нее нечто свое. Контакт представителя одного этноса с представителем другого не является непосредственным: он всегда опосредован выбором языка, приемлемых средств и способов общения, конкретным интерпретативным значением, степенью понимания партнера по общению. Другими словами, в процессе контакта вырабатывается некая буферно-синергийная зона, в которой «сплавляются», синтезируются некие обоюдопонятные, обоюдоприемлемые и в этом смысле общие образы, идеи и средства. Они могут остаться лишь временными инструментами, но могут с течением времени превратиться в действительно общие интериоризированные представления, исподволь меняющие культуры, вступающие в контакт. Так разнородные пласты культуры переплавляются в нечто более однородное, однако всегда возникает источник новой информации, новый «раздражитель», реакция на который порождает новый виток разнообразия.
К сожалению,
