ровно через полтора часа. Готовьтесь! Секретутка сказала – красавец мужчина! Высокий, стройный и гибкий, как латинос, танцующий ламбаду, а лицом – прямо Голливуд отдыхает!
Сашу будто толкнули в грудь. Неужели… Утренний мужчина не мираж? Он их новый начальник? Секретарше Анюте он показался красавцем и даже латиносом. Хотя на безрыбье… В налоговой инспекции работали одни женщины, если не считать бесконечно сменяющих друг друга охранников в однообразно-унылой синей форме, с какими-то стертыми лицами и ленивыми до безобразия движениями. Охранники сидели в застекленной кабинке у входных дверей, вылезая из нее только для перекура, и напоминали Саше замерзших синих раков.
Конечно, ежедневно, в коридорах инспекции толклись мужчины из числа налогоплательщиков, но, что касается корпоративных вечеринок, то на них дамам налоговой приходилось тащить свои самовары и зорко следить, чтобы кто-нибудь из сослуживиц не пристроился к ним попить чайку. Поскольку вечеринки, как тому и положено быть, сопровождались употреблением горячительных напитков, то к чужим мужьям пристраивались не только незамужние инспекторши, но и те, которым свои собственные надоели уже до тошнотворного состояния.
Как правило, после совместной встречи Нового года или празднования Международного женского дня 8 – го Марта, между сослуживицами происходило несколько крутых разборок вплоть до попыток повыцарапать глазенки и повыдрать волосенки. Некоторое количество сотрудниц инспекции поссорились насмерть, а одна – даже уволилась из налоговой и вышла замуж за отбитого на одном из таких банкетов чужого мужа.
Саша на подобные вечеринки ходила редко. Ей было скучно несколько часов подряд есть, пить и вести светские разговоры ни о чем. Она не любила застольных песен, типа: «Зацвела за окошком белоснежная вишня…», терпеть не могла салаты «Оливье» и с крабовыми палочками, презирала танцы под кабацкие мотивы и не нуждалась во внимании чужих мужей. Ей одного своего собственного хватило за глаза и за уши.
Вообще-то, она уже не была замужем. Они развелись с Юрием пять лет назад, когда сыну Сереже было семь лет. Развод был кровавым. Юрий разводиться категорически не желал, потому что утверждал, что любит Сашу. Если он ее и любил, то, как говориться «по-своему». И очень даже по-своему.
Юрий был патологически ревнив. Саша не имела права задержаться дольше отпущенных ей пятнадцати минут нигде: ни на работе, ни в магазине, ни у подруг, ни у матери, ни у врача. Как только истекало контрольное время, муж начинал звонить всем, чьи телефоны знал. Даже если Саша была у врача, и он собственными глазами видел номерок, все равно принимался названивать матери и всем подругам, докучая им одним и тем же вопросом: не знают ли они, где может проводить время его жена. Все уже поняли, что пытаться как-то выручить Сашу – себе и ей дороже, и Юрию говорили только правду. Но ему все равно казалось, что все круговым заговором покрывают его жену, которая под предлогом посещения зубного врача или, что еще подозрительнее, гинеколога, развлекается у кого-нибудь на квартире с любовником.
Он
