в конце вопросительный знак.
– Геннадий Адольфович велел отвезти вас на источник, – не оборачиваясь, произнес с водительского сиденья ясновидец с бритым затылком.
– Какой источник? Сейчас два часа ночи.
– Шеф вас там уже ждет.
Гепа
– Привет, ну что, купаться будем? – маленький человек в спортивном костюме Abercrombie & Fitch выпрыгнул из соседней машины.
– Я буду, – обреченно, с лживой готовностью в голосе ответил Красовский.
– А я как-то нет, – сказала Собчак. – Вы, мальчики, сами.
Герои пошли вниз по лестнице, окруженные взводом автоматчиков. Навстречу им от источника шли люди, которые приветливо здоровались с мэром, он им вежливо отвечал. Если б не охрана, могло показаться, что путешественники шли в компании мэра Роттердама.
– Это вот мы тут свалку убрали и сделали купальню. Крест – видите – сценки нарисовали. – Над крестом, заполненным ледяной водой, действительно были фрески.
Пока Красовский, морщась от холодрыги, стягивал штаны, Кернес лежал под водой. На берегу охранник осторожно, словно раненую колибри, поглаживал мускулистым пальцем экран айфона.
– Тридцать две секунды, – торжественно объявил он вынырнувшему Гепе.
– Еще нырну! – мэр восточной столицы вновь скрылся в ледяной воде.
Собчак поняла, что высокотехнологичный продукт доверен гиганту с единственной целью – засекать время купания шефа, – и почувствовала в сердце теплоту материнской любви. Но Красовский нещадно мерз.
– Да вы не стойте босичком на холодном-то, – прошептал Красовскому охранник, – на полотенчико встаньте.
Кернес вынырнул из проруби, моментально влез в спортивную фланель, нахлобучил огромную вязаную шапку, и уже спустя десять минут гости ходили по ночному парку культуры имени Горького.
– Я, когда стал депутатом, называл это парком аттракционов и шашлыков, – Кернес не по росту так стремительно обходил свои владения, что автоматчики не успевали держать периметр.
– То есть здесь все было в аттракционах, шашлыках? – спросила Собчак.
– Тут было все говно, короче.
– Надписи все по-русски, – заметила Собчак.
– Я вам скажу по поводу русского языка, тут не надо рассуждать: тут говорят по-русски. Все. – Кернес гордо посмотрел на облепленное светодиодами дерево, словно бы украденное им с Тверского бульвара. – Вот же, красиво, да?
– Ужасно красиво, Геннадий Адольфович, – подхватили гости.
– Смотрите, – делегация подходила к центральному входу, – здесь стоял памятник Горькому, у него птицы склевали голову, потому что он был из гипса. Сейчас здесь стоит символ парка.
– Белочка? – обомлела Собчак.
– Да, – ответил Кернес, – белочка. У нас здесь очень много белочек, поэтому белочке и памятник.
В речи мэра, столь очевидно гордящегося
