сторону, как очумевшие, но всё равно не справлялись. И темень непроглядная.
Шансов раздумывать над предложением у меня не было. Я села в машину.
– Я вам всё здесь затоплю. – С меня лило, не хуже, чем из первоисточника.
Жалкий пластиковый пакет, которым я прикрыла голову только и спас макушку, да косметику на лице.
Он достал из бардачка пачку бумажных платков.
– Спасибо, у меня есть.
Я полезла в сумку. Но вместо платков я наткнулась… разумеется, на зонт. Он благополучно лежал на самом дне. Я застыла, не зная, что делать – признаться в собственной рассеянности или проигнорировать находку.
Благодетель уловил моё замешательство. Пока я рылась в недрах торбы, которой очень подошёл бы слоган «всё своё ношу с собой», он распечатал таки пачку и расправил для меня пару мягких очаровательных бумажек бледно-сиреневого цвета с лиловыми морскими звёздами по углам и розовым рапаном посередине. Одной рукой я приняла предложение и промокнула щёки и подбородок, а другой – отвечая на его немой вопрос – продемонстрировала мой любимый, такой маленький и незаметный, клетчатый зонтик.
Я засмеялась, он улыбнулся.
Зонт я кинула назад, в тёмные глубины баула, тут же радостно и бесследно поглотившие его, и принялась приводить себя в порядок.
Водитель снова проявил предусмотрительность и откинул козырёк с зеркалом с моей стороны. С макияжем всё было в порядке, волосы распушились и закурчавились от влаги, глаза блестели – то ли от… Неважно, отчего. Блестели и всё тут.
Я повернулась к нему:
– Я готова.
Он улыбнулся, чуть задержал на моём лице взгляд, погасил лампочку у нас над головами, и мы тронулись.
До города было километров пятнадцать, и можно было пока не обсуждать тему направления движения.
В душе плескалось и громоздилось… куча не-пойми-чего. Похоже на свежеприготовленный пунш: лёгкий градус и привкус неведомых плодов – чуть туманит сознание и возбуждает аппетит.
Я заметила, что звучит музыка – звук, видно, уменьшили, когда приглашали меня сесть, но старые добрые Uriah Heep своей ошеломительной Sympathy прорывали любые заслоны.
– Можно?.. – Я потянулась рукой к регулятору, но не могла сразу сообразить, на что же нажимать: на панели было множество кнопок и горело множество красных и голубых циферок и символов.
– Громче? – Спросил мужчина.
– Если можно…
Он сделал громче.
– Ещё?
– Ну, если вы не…
– Я не против. – Он улыбнулся и сделал совсем громко.
Вот это был звук! Теперь уже не внутри меня – а я сама плескалась в вибрирующих упругих волнах, меня подбрасывало и переворачивало и уносило куда-то за пределы материального мира.
Закончили Uriah Heep, мужчина потянулся к кнопкам – вероятно, чтобы убавить звук. Но тут же вступили Credence, не менее темпераментно: I put a spell on you-u-u-u!..
– Ой! – Сказала я, пытаясь перехватить его руку, и тут же осеклась и рассмеялась. – Простите.
– За что?
– Ну… это, наверно, нескромно с моей стороны…
Конечно, я вела себя не подобающе и возрасту – мне не двадцать уже, – и обстановке – ну, выручили, выдернули из-под дождя, так сиди тùхонько-скромненько. А причиной моего возбуждения было приподнятое настроение, которое не смог испортить даже внезапно рухнувший на меня вечерний ливень, грозивший смыть с лица тщательно выверенный макияж «для особых жизненных ситуаций» – как говорится в толстых журналах для бездельниц – и вообще превратить меня из расфуфыренной дамы средних лет в общипанную пожилую курицу, что было бы ну совершенно не к стати, ведь направлялась я…
– Куда вас доставить?
– До первого на вашем маршруте метро, пожалуйста.
– А если точнее?
Я назвала улицу, но она была длиннющей, и одно её название ни о чём не говорило. Разумеется, он спросил номер дома. Я сказала. И тут же добавила, что не стоит беспокоиться, я прекрасно доберусь до места пешком, мол, зонт-то нашёлся… – рефлексивная дань хорошим манерам, которые я сама же и попрала с самого начала.
– Вы опаздываете?
– Нет… А что, похоже на то?
Ну зачем вот эти вот всякие добавочки!? Спросили – ответила, сиди дальше и помалкивай!
– М-м-м… Да нет, не похоже.
Он повернулся ко мне и снова улыбнулся, чего не следовало бы делать
