кивает, не сводя с меня глаз. Потом, чего-то решив, интересуется, кивая на магнитофон:
– На пленке есть запись?
– Нет, пока, – отвечаем вместе с Павлом.
– Давайте запишем, – предлагает.
Пишем две песни дополнительно. По окончании работы парень подходит к синтезатору и спросив разрешения у Павла, начинает наигрывать некоторые мелодии из песен. Начинают с Павлом чего-то обсуждать, спорить, проигрывая некоторые музыкальные отрезки. Потом достают нотные записи и иногда чего-то чиркают в них.
«Нашли сапоги пару», – иронизирую про себя, наблюдая за увлеченными музыкантами. Снова захотелось чая, но не стал мешать творческому процессу двух профессионалов.
Хлопнула входная дверь и на пороге комнаты появилась раскрасневшаяся Евгения Сергеевна.
– Здравствуйте мальчики! Ой, вы заняты? – замечает незнакомца, – я тогда позже зайду. Вы, наверное, голодные? Схожу, пробегусь по магазинам, – выпалила и тряхнув челкой, умчалась.
Павел, было, дернулся вслед, но остановился, услышав хлопок входной двери.
«Тормозит Паша», – мысленно отмечаю. Сева задумчиво посмотрев на нас, спрашивает меня:
– У тебя вроде есть еще песня. Про жизнь.
– «Так хочется жить!» – подсказываю название.
– Возможно, – пожимает плечами и смотрит на меня вопросительно.
– Об этой песне речи не было, – напоминаю. – Я ее уже продал, – информирую.
Видно, что Сева не доволен.
– Спеть можешь? – интересуется.
– Спеть могу, но эта песня, возможно, уже зарегистрирована в ВААПе под другим авторством и передана исполнителю, – предупреждаю его.
– Пой, хоть оценю, – машет кистью.
– Однако, – качает головой, прослушав, – действительно стоящая вещь.
– У кого песня не скажешь? – придя к какому-то решению, спрашивает.
– Коммерческая тайна, – сообщаю, мотая отрицательно головой, – Даже Павел не знает, – добавляю, отводя от друга возможные неприятности.
– Хорошо. Я знаю, какую цену ты просишь за песни. Я могу купить (тянется за нотной тетрадью) «Кольщика», «Владимирский централ» и «Ушаночку» за названную сумму. «Извозчик» – еще сырой и требует доработки. За него дам пятьсот рублей. За дворовые песни – по триста, – предлагает.
– «Извозчика» отдам за так. Сомневаюсь, что это полностью моя песня. Вроде бы, чего-то похожее слышал, – сообщаю. – А дворовые стоят значительно больше.
Сходимся на пятистах рублях за песню. Сева не скрывает своего удовольствия, убирая в дипломат бобину и нотные записи. Выкладывает на стол две банковские упаковки двадцатирублевок и десятирублевок и отсчитывает пятьсот рублей. Пишет на бумажке свой телефон и просит звонить ему в случае появления новых песен незамедлительно. Намекает, что за достойные песни сможет заплатить больше. Жмем руки и расстаемся почти друзьями.
Оставляю на
