Начиная с весны, думаю, будет зелёным и уютным. Я ещё сам ничего, толком, не рассмотрел. Жаком выбрал для себя роль гида. Он представил нас персоналу. Каждый, с книксеном, либо наклоном головы, в зависимости от пола, представился. Первое впечатление ― более чем положительное. Все они ― европейцы, достаточно красивы и стройны, серьёзны и, как мне показалось, дружелюбны. Жаком передал чемоданы молодому человеку, и персонал, через служебный вход, отправился на рабочие места.
Мы вошли, следуя за Жакомом, в парадное. Направились к индивидуальному лифту. В кармане француза бесконтактный ключ-карта, без него лифт не то, что не поедет, не откроется. Из квартиры можно разрешить работу элеватора в режиме приёма гостей. Это же может сделать персональный охранник. В доме несколько крупногабаритных квартир. У нас ― трёхуровневый пентхауз с террасами и садом на крыше. Мелодично звякнул колокольчик, лифт плавно остановился, и бесшумно раскрылись широкие двери. Я выкатил коляску с Алексом. Лена рассматривает холл, размером с её томскую хрущёвку. Жаком передал мне ключ от квартиры. Он снова прав, открыть замок должен хозяин. Высокая, массивная дверь легко открылась, как только я потянул её за ручку.
― Soyez la bienvenue! Добро пожаловать! ― я делаю приглашающий жест рукой и пропускаю жену с дочкой вперёд. Крепыш пытается выбраться из коляски ― как же, без него! Я помогаю малышу. Алекс натыкается лбом на остановившуюся в шоке Елену. Плюхается на попу, он, не обращая на это внимания, вместо того, чтобы заплакать, переворачивается на живот, чтобы, кряхтя встать. Снова помогаю, улыбаясь, ему.
Я даю команду Жакому, провести для госпожи Тонус экскурсию по огромной квартире. Сам прохожу через малую гостиную на балкон-террасу, достаю сигареты, прикуриваю. Передо мной, во всей красе ― символ Парижа, башня Эйфеля. На улице пасмурно, но безветренно, погода благоприятная. Я ни о чём сейчас не думаю. Мне просто очень комфортно. Я гляжу на город и вспоминаю, как мы с Еленой смотрели на старую Москву из окон Метрополя. И, в очередной раз, меня берёт в свои руки злость. Ну почему на Родине ― неуютно и тревожно, а в, казалось бы, чужой стране ― комфортно и спокойно на душе? До чего же мы, россияне, докатились? И всё катимся, куда? К дьяволу в гост
и?
Я вернулся в квартиру, пришлось некоторое время подождать жену. Я прошёл в кабинет, поднявшись по красивой мраморной лестнице с коваными перилами, прошёл по широкому коридору с, пока ещё пустыми стенами ― в недалёком будущем, моей домашней картинной галерее. Я ещё не определился, какому жанру отдать предпочтение, одно знаю точно: на каждую из картин я хочу тратить достаточное время на созерцание. Не зря вдоль стен стоят, обитые шёлком банкетки и скамейки. Каждая картина должна поражать не ценой, потраченной на покупку её на аукционе, а философским смыслом, цветовой аурой, смыслом, позитивным настроением. Ладно, всё это ― впереди. В кабинете я сел в уютное, глубокое кресло с обивкой из нежной коричневой кожи, откинул спинку и закрыл глаза. Мне даже показалось, что я задремал. Меня разбудил приятный аромат жасмина и нежный, таинственный поцелуй. Елена, обняв, присела ко мне на колени. Дети, с помощью няни ―
