Как известно, в русском православии до сих пор большое значение придается сохранению словам и значениям слов из старославянского (церковно-славянского) языка. Основное значение слова «молить» на старославянском языке – «делать кого-либо мягким, добрым» [Преображенский, Этимологический словарь…, с. 548].
После выздоровления пристав добился у губернатора освобождения Даниила от каторжных работ (как непригодного ни к чему по состоянию здоровья) и разрешения «на вольное житье». Бывший каторжанин поселился в Ачинске: здесь он несколько лет жил в келье во дворе купца А. Хворостова, а затем – в тесной, размером с гроб, келье у крестьянина деревни Зерцалы Боготольского округа близ Ачинска [Указ. соч., с. 161—162]. Также известно, что в этой деревне в то же самое время недолго жил другой сибирский аскет, Федор Томский, относительно личности которого до сих пор ведутся споры: не являлся ли он императором Александром I, сымитировавшим свою смерть, чтобы покаяться в отцеубийстве [Корягин, Хлюстова, Подорванюк].
«Брат Даниил». Сразу после ухода с завода к Даниилу потянулись люди, так как многим казалось удивительным строгое соблюдение постов и кроткая, молитвенная жизнь в сибирской глубинке. Одни приходили за советом, другие – за благословением, третьи – просто посмотреть на него, «ибо он такую имел благодать, что кто только его увидит, весь изменяется, хотя бы закоснелый был грешник: вдруг зарыдает, и признает свои грехи, и просит наставления» [Странствие…, c. 164].
А каяться действительно было в чем, потому что тогда «в культурном отношении Сибирь нисколько не продвинулась вперед против елизаветинского времени: то же пьянство, тот же разврат, развивший повсеместно сифилис и проказу, те же злоупотребления, та же грубость нравов, наконец та же первобытность приемов в промыслах и административных мерах властей…» [Сибирь в XIX столетии…, с. 220—221]. Местное православное духовенство было подобно своим прихожанам [Указ. соч., с. 269—271, 280].
В Ачинском округе Даниила называли «братом Даниилом», поскольку он говорил, что «все мы во Христе братья, а один есть наш общий Отец – Господь Бог, в Троице славимый». Он часто беседовал с местными и приезжими о Боге, о Христе, его учении и страданиях, о блаженстве праведных и наказании грешных. Иногда говорил притчами и намеками, понятными только тому, кто пришел к нему за помощью. Разговоров на «мирские» темы (исторические, политические и другие) не выносил, хотя их с ним как с человеком бывалым, многое повидавшим, пытались заводить любопытные сибиряки. Молился он непрестанно: даже во время разговоров прерывался на молитву, то есть она приобрела у него характер самодвижной молитвы6 [Енисейские…, с. 57—59].
Была и другая причина для ухода от мирских разговоров – строгое соблюдение поста. Как известно, пост тем и отличается от диеты, что помимо добровольного ограничения в пище постящийся уклоняется от неги и развлечений (игр,
Самодвижная молитва – это молитва, которая является основным фоном духовной жизни человека и происходит без волевых усилий, не прекращается во сне и в период бодрствования, благодаря постоянному воздействию силы Святого Духа. Ей сопутствует состояние радости и предшествуют ей волевые усилия человека по развитию непрестанной внимательной молитвы и очищению своего сердца: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес. 5: 16—18). Считается, что когда ум сосредоточен на молитве, то ему некогда думать о грехе. Православная «самодвижная молитва» связана с повторением какой-то краткой молитвы, чаще всего Иисусовой («Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго»). Самодвижная молитва является рубежом между двумя основными периодами жизни подвижника: деятельным и созерцательным. Достигнув ее, молящийся может понимать Священное Писание и обходиться без наставников, для него приоткрываются тайны и премудрость Бога. Но этим не следует хвалиться. Напротив, надо умалчивать об этом и утверждаться в смирении, внимательности в молитве, чтобы достойно выдержать очередной этап духовной борьбы: «Так путь покаянного труда, путь делания ума плотского приводит к стяжанию Святого Духа. Здесь только начало подлинно духовной жизни. Отныне молитва проникает всю глубину сердечную, и человек с этих пор молится сердцем, движимым Духом Святым, умом предстоя в сердце Богу. Диавол, обезоруженный и посрамленный, обыкновенно более не нападает впрямую на человека, но начинает действовать через других людей, разжигая в них зависть и ненависть. Теперь люди начинают гнать истинного последователя Христова, творя ему всякие пакости» [Новиков, Подвиг в миру…, с. 75].
