не видела. Ни супруга, ни контракта. Да и подумать хотелось, понять, как вести себя и вообще побыть в тишине. Чтобы ноющая боль наконец отступила. Поэтому…
– А вам не кажется…
– Андрей Евгеньевич, – вставил он в мою паузу.
– Так вот, Андрей Евгеньевич, вам не кажется, что здесь кого-то не хватает? – заговорщицки прошептала я, слегка подавшись в его сторону.
Указательным пальцем он поправил съехавшие очки, удивленно изогнул бровь.
– Сэра Ямпольского не хватает, – изрекла я, откинувшись обратно. И пожалела об этом, потому что в затылке словно иголки просыпались: колко, обжигающе. Юрист кивнул, спрятал документы. А я прикрыла глаза, чтобы не поморщиться.
Некоторое время мы ехали в тишине. Боль медленно отползла, и я снова взглянула на мир. Машина тем временем выехала за город. За окном замелькали частные дома, лесополосы и поля.
– Давайте так, Андрей Евгеньевич, – предложила, не глядя на юриста, от него сплошная головная боль, – все вопросы мы решим вместе с моим будущим супругом. Идет?
Уж очень хотелось увидеть сэра Ямпольского, каков он живьем.
Остальную дорогу мы провели в молчании, за исключением нескольких коротких разговоров юриста по телефону. И с будущим супругом моим успел переговорить, обмолвившись, что невеста отказывается обсуждать важные вопросы. Что ему отвечал Ямпольский, я не слышала, но, судя по всему, приказал оставить меня в покое, потому что юрист больше со мной не разговаривал. А я смотрела в окно и настраивалась на скорую встречу, подготавливалась ко всему, о чем писал Интернет.
Но ко всему, увы, не получилось. Хотя дом Ямпольского я представляла мрачным, но реальность превзошла самые смелые мои ожидания.
Когда мы съехали с накатанной трассы на брусчатку, да еще такую разбитую, словно после бомбежки, я и подумать не могла, что сия дорога вела к дому одного из самых богатых мужчин страны. В списке популярного журнала «Форбс» сэр Ямпольский входил в первую пятерку, несмотря на то что уже лет семь жил затворником.
Сперва машина въехала в огромный, засаженный многолетними елями парк. Я открыла окно, вдыхая терпкий аромат хвои. Деревья поникли, местами хвоя пожелтела, опала, смешавшись с каменной пылью разбитой дороги. И в тихом шелесте разлапистых ветвей чудился чей-то шепот. И чем ближе мы подъезжали к дому, тем реже становились деревья, а под самыми окнами особняка застыли в причудливых формах два обгоревших до черна ствола. Увиденное покоробило. Почему нельзя срубить эти огарки? Неужели хозяину нравился их вид из окна? Стало не по себе и перехотелось встречаться с хозяином усадьбы. Впрочем, я погорячилась с названием. Огромный, серый особняк строили в духе средневековых замков. Две круглые без окон башни разделяли дом на три крыла, а маленькие башенки архитектор разбросал по всей крыше в каком-то затейливом переплетении. Каждую из них, а я насчитала их ровно семь, венчал причудливый флюгер, напоминающий силуэты кукол. Красиво, но жутковато, особенно когда в дуновении ветра флюгера качались и поворачивались, будто танцуя, и в тихом
