папой.
Именно так, без восклицательного знака, без эмоций. Я был на вершине счастья, но сухость резанула. Вот он, громкий звонок мне: «присмотрись к отношению жены к тебе!» Но, увы, я был слеп и глух. И патологически доверчив. Слава Богу, восприимчивой к чужим советам женщине, не подсказали сделать аборт!
Одно дело ― вспоминать и озвучивать какие-то моменты, этапы жизни. Другое дело, систематизируя прожитое, задумываться, где ошибка, точка невозврата? И тут происходит нечто, похожее на озарение. Повторю банальную строку из старой песни: «All You Need Is Love». Меня покинула любовь! Вернее ощущение любви. Не прошлая любовь тех прекрасных женщин, каждая из которых поделилась со мной, возможно, самой богатой ― духовной и эмоциональной ― частью, крупной частью своей жизни. Не псевдочувства существующей симпатичной, «понимающей» и, одновременно, нелюбящей жены ― матери двух красавиц дочек. Кстати, при расставании я ей сказал, не задумываясь: «…ты была удобной женой». Пустота в глубинах Души! Наступил, как оказалось, самый тяжёлый для меня период: я никого не любил, не был любим, а всё остальное ― следствие!.. Страшно поверить в произошедшее, но как точно я всё понял. Отсутствие любви лишает человека энергии. Исчез зарядник, такой необходимый мне, в жизни, аксессуар.
Вера
К православию я осознанно пришёл в зрелом возрасте. В одном из среднедевяностых годов я был в командировке, по делам фирмы, в Эстонии ― Таллинне. Студентом, я неоднократно бывал в этом спокойном, уютном городке. Сейчас потребовалась виза. Я столкнулся с очередной ложью центральных TV каналов и СМИ России об отрицательно настроенных, по отношению к русским, прибалтах, поэтому старался в магазинах и барах, вначале, общаться по-английски. Зря! Мы, туристы, воспринимались рядовыми эстонцами, как один из источников дохода в небогатой стране, поэтому никакой русофобии я на себе не ощутил. Только дружелюбие и готовность к диалогу. В отличие от чешской и финской молодёжи, по-наследству, не прощающих вмешательство СССР в суверенную политику небольших стран.
В Старом городе я перешагнул порог небольшой православной церкви, находящейся в стороне от помпезного храма-дворца, который, раздражая местных католиков, находился напротив Дома Правительства. Малозаметная дверь в доме на узкой улочке. В маленькой церкви поразило многое: общая атмосфера, деревянные дощатые полы, намоленные иконы, ничего излишне золотого, вычурного, давящего на психику рядового прихожанина, характерного для российских церквей, особенно современных гигантских храмов-новоделов. Прихожане ― офицеры Российской Армии и их жёны, матери. В разгаре был вывод наших войск из Прибалтики. Люди лишались обжитых квартир, страны, которую любили. Впереди была неопределённость, и офицеры бывшей Советской Армии и их семьи обращались за помощью к Богу. В помещении церкви чувствовался эфир доброты. Молодой батюшка выслушал меня: я воспитывался в семье секретаря заводской партячейки, а семья, по линии отца ― староверы. Я находился в неизвестном положении. Был либо некрещённым, либо бабка ― мать
