– и услышал стон-всхлип. Свободной рукой погладил горячую щеку девушки, медленно убрал ладонь – и Маред невольно потянулась за ней, пытаясь продлить ласку. Открыла глаза, пьяные, совершенно шальные, посмотрела беспомощно…
– Все хорошо, – ласково шепнул Алекс, гладя пальцами ее губы. – Все правильно, девочка. Именно так, как и должно быть. Хочешь еще?
Не дожидаясь ответа, опять двинул дилдо вниз-вверх, и еще раз… Девчонка скулила, вжимаясь спиной в постель, приподнимая бедра навстречу, мотая головой и пряча взгляд. Но стоило Алексу надавить еще немного, сжала его руку коленями, не сопротивляясь, а напротив – сильнее подаваясь вперед.
– Умница, – мягко сказал Алекс, уже и сам изнемогая от возбуждения. – Вот так, да…
Встав, улыбнулся невольно метнувшемуся за ним взгляду и медленно, напоказ расстегнул рубашку. Маред смотрела с кровати, тяжело дыша, уже не пытаясь зажмуриться, и стыд в ее глазах мешался с чем-то определенно новым. Все так же медленно Алекс скинул рубашку, расстегнул и спустил брюки, оставшись в облегающем коротком белье, взялся за него… Девчонка наконец вспомнила, что ей положено стесняться, и отвернула пылающее малиновым румянцем лицо. Глупышка… Милая, страстная, и в самом деле невыносимо желанная.
– Тье Уинни, – окликнул ее Алекс с усмешкой. – Я не так часто устраиваю подобные представления, советую не упускать случая. И позвольте узнать, чего именно вы у меня еще не видели?
Подействовало. Маред прикусила и без того распухшую и яркую от возбуждения губу, глянула возмущенно и вызывающе. Алекс, нежась под этим жарким, как летнее солнце, взглядом, стянул белье окончательно, опустился на постель рядом с Маред и снова обнял ее. Улыбнулся, целуя раскрывшиеся навстречу губы, легонько скользнув между них языком. С трудом оторвавшись от влажной горячей глубины, сказал хрипло:
– Я ведь обещал, что тебе понравится, помнишь? Слушай себя, девочка. Не мораль, которой тебя учили, не трусливый разум, а свое тело, которое молчало все эти годы. Позволь ему говорить с тобой…
Свободной рукой он двинул дилдо между бедер Маред, чувствуя, как она трется о его руку коленями, и посмотрел в бездонную арктическую глубину глаз, где – наконец-то! – таял лед.
– Хочешь меня? Или еще поиграем?
– Хочу… – выдохнула Маред, не отводя отчаянного взгляда.
Напряглась, выгибаясь, облизала губы и беспомощно попросила, явно не осознавая, как это действует на Алекса:
– Развяжите… пожалуйста… Ну хоть сегодня не надо… Я… хочу сама…
От этого тоже охрипшего голоса, капелек пота на виске и влажных ресниц над тающими айсбергами у Алекса перехватило дыхание. Протянув руку, он нащупал застежку наручников на столбиках кровати, с трудом попадая пальцами, расстегнул. Уже потом запоздало понял, что проще и правильнее было бы начать с запястий. Это у него темнеет в глазах от одного вида кожаных лент на смуглом золоте кожи, а девочка хочет свободы.
Потратив
