жизнь гражданская от наглости сильных граждан ни на час не была в безопасности, и бедные и слабые стенали от нападков сильных, которые не устыжалися явным образом грабить и разорять».
«Вотчина моя, люди новгородские, изначала: от дедов, от прадедов наших, от великого князя Владимира, крестившего землю Русскую, от правнука Рюрика, первого великого князя в вашей земле. И от того Рюрика и до сегодняшнего дня знали вы единственный род тех великих князей, сначала киевских, и до самого великого князя Дмитрия-Всеволода Юрьевича Владимирского, а от того великого князя и до меня род этот, владеем мы вами, и жалуем вас, и защищаем отовсюду, и казнить вас вольны, коли на нас не по-старому начнете смотреть».
Однако Новгород не покорялся (писал Щербатов), нанимал злых смердов, убийц, мошенников и прочих безродных мужиков, что подобны скотам, нисколько разума не имеющим, но только один крик… Они приходили на вече, били в колокола, кричали, лаялись, точно псы, говоря нелепое: «За короля хочем, за его веру!»
«Князь же великий, прослышав об этом, впал в скорбь и тужил о них немало: „Когда и не были еще в православии, от Рюрика, и до великого князя Владимира, не отходили к другим государям, а от Владимира и вплоть до сегодняшнего дня знали один его род и управлялись великим князем во всем, сначала киевским, потом владимирским, а теперь, в последние годы, все свое благочестье хотят погубить, от христианства к католичеству отступая“».
Иван III на соборном вече говорил спокойно, веско и убеждал новгородцев:
«Новгородцы, быв всегда старшими сынами России, вдруг отделились от братий своих; быв верными подданными князей, ныне смеются над их властию.
Вольность!.. но вы тоже рабствуете. Народ! я говорю с тобою. Бояре честолюбивые, уничтожив власть государей, сами овладели ею… О стыд! потомки славян ценят златом права властителей! Роды княжеские, издревле именитые, возвысились делами храбрости и славы, а ваши посадники и торговцы не желают думать о крепости большой Руси, но только о выгоде».
Великий князь призывает «усилить Россию твердым соединением частей в целое, чтобы она достигла независимости и величия, то есть чтобы не погибла от ударов новаго Батыя или Витовта; тогда не уцелел бы и Новгород: взяв его владения, государь московский поставил одну грань своего царства на берегу Наровы, в угрозу немцам и шведам, а другую за Каменным Поясом, или хребтом Уральским, где баснословная древность воображала источники богатства и где они действительно находились во глубине земли, обильной металлами, и во тьме лесов, наполненных соболями… Историк русский, любя и человеческия и государственныя добродетели, может сказать: „Иоанн был достоин сокрушить утлую вольность новгородскую, ибо хотел твердаго блага всей России“».
Иван III собирает боярскую думу и говорит все так же убедительно, и сторонников его (а думцы считают себя равными великому князю) становится все больше и больше. Тогда-то и обошел, видимо, слух о том, что более всех боярских
