разящими молниями чужих мыслей, полных веками накопленной ярости и жажды мести.
Я бился в судорогах, пытаясь от них отделаться и обрести дыхание. Алекс смерила меня хмурым взглядом. Лицо ее у меня в глазах слилось с лицом Локи.
– Друг твой сейчас взорвется, – бросила очень спокойно Алекс Ти Джею, словно считала такое вполне банальным явлением.
Ти Джей стер рукой со лба капли пота.
– Я как-то тебя недопонял.
– Локи через него пропускает сейчас чужую энергию, – начала объяснять ему Алекс. – И нафигачил ее так много, что если сейчас довести до взрыва, большей части этого внутреннего двора не будет.
Я в последнем усилии сумел выдавить из себя:
– Бегите.
– Не поможет, – мотнула головой Алекс. – Но у меня есть другое решение.
И, нагнувшись ко мне, она накинула на мою шею проволоку.
– Подожди, – удалось снова прохрипеть мне.
– Времени нет, а это единственный способ убрать его из твоей головы, – подмигнула мне Алекс, а может быть, Локи. Глаза-то у них одинаковые, да и лицо его продолжало мерцать у нее под кожей.
– До скорых встреч, Магнус, – это уж точно был голос Локи.
И тут Алекс дернула за рукоятки своей гарроты, загасив мою жизнь.
Глава IX. Ни под каким видом не соглашайтесь принимать пенную ванну с богом, от которого сохранилась только одна голова
Вот ответьте, каким это образом я по-прежнему вижу сны даже после того, как умер?
Я плавал в мраке небытия, спокойненько так, никого не трогая, и осмысливал факт, что меня только что лишили головы, следом за чем начались эти дикие, яркие и раздражающие кошмары.
Я оказался на борту тридцатифутовой яхты. Море вокруг нещадно штормило. Волны хлестали через борт судна. Палуба то и дело вздымалась. В стекла рулевой рубки лупили потоки дождя.
На капитанском месте сидел дядя Рэндольф. Одной рукой он вцепился в штурвал, другой прижимал к себе рацию. Желтый плащ его промок до нитки. На пол с него натекла уже целая лужа. Гладко выбритая дядина голова блестела от морской воды. Приборы на панели управления явно глючили, выдавая сплошные помехи.
– Мэйдэй! – орал дядя в рацию, словно на упрямую собаку, которая не выполняет команду. – Мэйдэй, так вас растак! Мэйдэй!
На скамейке за ним тесно жались друг к другу женщина и две девочки. Знаком я с ними никогда не был, но тут же узнал по фотографиям, которые дядя Рэндольф держал у себя в кабинете. В центре сидела его жена Кэролайн, а по бокам от нее две их дочери – Обри и Эмма. Темно-коричневые волосы женщины были мокры и липли к ее лицу, руки стиснули плечи девочек.
– Все будет в порядке, – говорила она девочкам. А потом смотрела на Рэндольфа с немым осуждением: зачем ты нас подверг этому?
Младшая девочка, Обри, со светлыми вьющимися волосами, как у всех Чейзов, сидела с застывшим
