style="font-size:15px;"> – С архимандритом Мартыном все не так просто. У него есть влиятельные друзья. При задержании может пролиться кровь. Много крови. Полетят звезды с погон. Лучше подождать. Посмотреть, как оно развернется. И вообще, Святейший, не надо было… это… с Изольдой Фениксовной в «Метрополе». Там же все записывается. Наш старый, гебешный отель. Вы бы мне сказали – я бы организовал чисто и по-тихому.
Раскланивается. Заговор, чистый заговор. Но мы сдюжим. Именем святого Никона. И с Божьей помощью. Это не надо понимать один в один, просто речевой оборот со словом-паразитом. А «Метрополь» рядом с Большим театром, только и потому.
Через дни – игуменья Фотинья, экономка, доверенная в доску. Приносит газету Bild. А там – интервью. Святейший ведь знает немецкий. Он много чего знает. Прима-балерина Большого театра: Я была любовницей Патриарха! Вот так – на весь мир, на все христианство. Но самое страшное слово – «была»!
Патриарх принял сразу шесть капсул легкого героина. И очнулся в другом месте. В палате кремлевской больницы. Кровать большая, палата просторная. Никаких гаджетов рядом нет. Заходит худощавый юноша. Это владыка Варсонофий, ответственный секретарь.
– Как я рад видеть тебя, мой малыш! Что со мной сталось?
– Инсульт, Ваше Святейшество. Из-за передозировки. Должен сразу сообщить. Священный Синод отстранил Вас. По состоянию здоровья. Назначен местоблюститель престола.
– Как? Сразу? В одночасье?
– Прошла неделя, Святейший. Вы были в коме, без сознания. В реанимации. Неделя, не один день.
– И кто?
– Я.
– Что ты?
– Я местоблюститель. Митрополит Варсонофий.
– Как такое может быть, малыш?
– А почему нет? Преемственность. И Вы же сами говорили, что современный Патриарх должен быть молодым. А я на 12 лет моложе Вас. И молодежь меня любит. Она придет ко мне в Церковь.
– Меня временно отстранили?
– До ближайших выборов, Святейший. Статус вы сохраните в любом случае.
– Я – всенародно избранный Патриарх! Вы все должны прямо выполнять мои приказания!
– Если прикажете похоронить вас без почестей, на кладбище Большого Села, в отцовской могиле – исполним неукоснительно.
Развернулся и вышел.
Заговор был, и переворот свершился. Что теперь?
Дежурный врач:
– Вам нельзя волноваться, Владимир Иванович, ну совсем нельзя. Лучше потому не вставать. Телефона у вас нет, никто не побеспокоит. Дверь палаты заперта снаружи. Если что – нажимайте красную кнопку. К вам сразу придут.
Все кончено.
Патриарх забылся больным сном. И там был блаженнейший Никон. На велосипеде, где-то на опушке редкого леса.
– Я предупреждал тебя, Володя, чтоб ты был осторожен, очень осторожен – ты не послушал. Зачем с балериной связался? Женщины – зло, я всегда тебе говорил.
– Кто-нибудь
