с приставкою «бывший»Грустит о России своей
Во многом его не простившей,
Как, впрочем других сыновей.
Декабрь на равнинах заснеженных
Метелью уносится в даль.
Россия не примет отверженных
И ей не вдамёк их печаль.
Не будут стелиться просторы
Под статью коней вороных.
И тренькать малиново шпоры
В бескрайних просторах степных.
Там нет и не будет им места,
Хоть снятся о Родине сны:
Ведь с кровью замешано тесто
В горниле Гражданской войны.
Разрушены храмы и лики
Святых плачут горькой слезой.
Пожарищ кровавые блики
Отслужат в душе упокой.
…У моря фигура Хлудова
Стоит средь бездомных собак
Лишь б дальше от города нудного,
Где грязь и вселенский бардак.
Россия, прими сына блудного!
Прими и прости… просто так…
Пьеро (Последний романтик)
Посвящается А. Вертинскому, самому изысканному, прелестно-очаровательному исполнителю собственных песен, соло-аристократу эстрады и непревзойдённому Русскому Пьеро…
Обмакнув в чернила тонкое перо,
Александр Вертинский пишет о Пьеро.
Высохнут чернила строчкой золотой
У кафе – шантана, на земле чужой…
Как тоскливо было русскому Пьеро:
Разговор французский, суета бистро.
Пальцы на изломе, грустные глаза,
Золотые строчки, катится слеза.
Мы в двадцатом многое прочли,
Но ещё чего-то так и не учли.
Не учли той жизни, где грустил Пьеро,
Свечи на рояле, тонкое перо
Не учли, конечно, как тужил поэт:
Жизнью эмигранта много – много лет.
Первые морщины, грустные глаза,
Годы на изломе, катится слеза.
Жизнь бурлит в Париже: ставки в казино,
Блеск ночных бульваров, терпкое вино.
Где ж берёзки, ели, сладкий дым костра,
Что горит, мигая, в поле до утра?
Гвардии поручик просит песню спеть,
Чтоб от песни русской разом захмелеть.
Он терзает душу, горькая стезя:
Далеко Россия… Им туда нельзя.
Ветер над рекою облизал дворцы,
Правят «бал» в Коммуне новые «творцы».
Лишь одна услада, обмакнув перо,
Пробежать по строчкам песней о Пьеро.
«В бананово-лимонном Сингапуре…». –
быстро вывела рука.
Жизнь прожить – такая мука!
Вряд ли выйдет и мука…
Стран чужих дыханье претит. – Вот бы Родине своей!
К бережку, где вольный ветер, надо, надо поскорей!
Надо, надо поскорей!
Гусарский век (Венец золотых эполет)
В знак признательности А.Малинину за его блистательный цикл гусарских песен и песен о Белой Гвардии.
Шальные, безумные ночи,
Хохочет, сияя, луна.
Вдруг вспомнились синие очи
За чаркой хмельного вина.
Бессонные
