бдительные продавщицы. Ответ на такой вопрос у Риты был заготовлен:
– Для детского сада, к празднику. У нас там четыре группы, да ещё комнаты украсить надо, – бойко отвечала Рита, наученная тёткой, что отвечать, если спросят.
– Красненьких не хотите взять? Все красные просят, а вы зеленые… – предлагали продавщицы, но Рита неизменно отказывалась: «Красные уже купили» – и отправляла шарики в Рязань ценной бандеролью.
Шарики для детского сада
В шариках Женька выносила с завода спирт. Здесь пора уже сказать, что завод, на котором работала Ритина тётка, был винно–водочный, а водку в те времена достать было трудно, её продавали по талонам, как страшенный дефицит, хотя спирт стоил копейки. Женька разбавляла его водой, честно добавляя в 400 г спирта 600 г кипяченой воды, и разливала в трёхлитровые банки, запечатывая их железными крышками на закаточной машинке. У оборотистой Женьки имелся широкий круг покупателей – товар был «ходовым»…
Шарики с налитым в них спиртом Женька крепко стягивала обыкновенной катушечной ниткой–сороковкой и прятала…в бюстгальтере, для чего покупала лифчики на два размера больше. На проходной ни о чём не догадывались, и Женьке всё сходило с рук. Годились все цвета, кроме красного и фиолетового, потому что красную краску спирт растворял.
– Ну, с красными всё ясно. А фиолетовые почему нельзя? – спрашивала Рита.
– Тебя в школе не учили, как фиолетовый цвет получается? – смеялась тётка. – Синюю краску смешивают с красной. А от красной спирт закрашивается, кто ж такой купит?
В школе их не учили составлять краски, они рисовали готовыми, купленными в магазине. Рита, однако же, предпочитала карандаши, которые вдохновенно слюнявила, добиваясь желаемого эффекта. Рита не знала, как составлять цвета, зато она знала другое: то, чем занимается её тётка, называется воровством, даже ещё хуже – хищением у государства (завод–то государственный, и спирт тоже государственный). За это Женьку могут посадить в тюрьму. А она, Рита, помогает тётке воровать. А ведь она комсомолка!
– Ты-то чем виновата? – успокаивала Риту мать. – Ты ж не воруешь, ты шарики покупаешь. А уж для чего они ей, не твоё дело. Женьке жить негде, Наталья её выживает, дом-то Натальин. Олька ослепла почти, в выгородке этой полутёмной, уроки готовит впотьмах, книжки читает впотьмах… У неё глазки плохо видеть стали, слепнет девочка, – всхлипнула мама. – Я тебе не говорила, расстраивать не хотела… Зрение падает, всё хуже и хуже. А на кооперативную квартиру деньги немалые нужны, Женьке таких за всю жизнь не заработать. Вот и выносит спирт… Думаешь, она не переживает, думаешь, не нервничает? Сколько раз на проходной попадалась…
Ритина мама говорила правду. Женьку ловили со спиртом не единожды, судили товарищеским судом, всерьёз угрожали увольнением, грозились передать дело в народный суд. А суд – это уголовная статья, это тюрьма…
Но не увольняли и дело в суд не передавали – из-за Ольки. Если Женьку посадят, куда ж тогда Ольку девать?
