шанса жить, как она. Но она умерла. А это означает, что никому не суждено воскреснуть из мертвых.
Антон взялся за бегунок молнии и потянул вниз. Глаза старика были закрыты.
«А что ты думал? Что он скажет – бу?»
Антон расстегнул мешок и взял старика подмышки. Кожа была обрюзгшей и теплой, словно он умер двадцать минут назад. Но это было не так – просто в багажнике стояла адская духота.
Он выволок тело из мешка и бережно уложил на песок. Оглянулся – Гай курил, не выходя из салона.
Антон присел на корточки и зачерпнул горсть песка. Высыпал старику на грудь.
– Ты уж прости, – сказал он. И начал бросать песок быстрее. На грудь, на живот, на лицо. Он сыпал и сыпал, но песка не становилось больше. А старик все не исчезал – лежал припорошенный, с раздутым пузом и вялыми сиськами.
Он слишком большой, – подумал Антон. – Я как малыш в песочнице, ползаю на коленях вокруг валуна, пытаясь зарыть его детской лопаткой.
На улице окончательно стемнело. И Антон уже не видел ни дряблой груди, ни набрякшего лица – он просто кидал песок и не мог остановиться.
Наверняка тут бродят собаки, – думал он, – и если я не зарою его основательно, они найдут его по запаху. И растащат по кускам.
Он изредка оглядывался на машину – Гай ждал внутри, не проявляя никого интереса. И уж тем более желания помочь.
– Ну, ничего, ничего… – бормотал Антон, стирая пот со лба, – нам это зачтется. Да, старик? Ты замолвишь за нас словечко там… Блин, даже не знаю, как тебя зовут… Почему мы не спросили, как тебя зовут?
Имена, как змеи в норах. Порой их лучше не ворошить. Где-то Антон слышал про это. Или читал в какой-нибудь книжке.
Внутри развалин что-то упало и покатилось по бетонному полу. Антон замер, схватившись за револьвер. Звук был похож на тот, как пустая бутылка катится по полу.
Антон приподнялся с колен, вглядываясь в темноту. Звук прекратился, но теперь Антону казалось, что он слышит шаги. И видит какое-то движение. Чересчур быстрое, размытое, неподдающееся натренированному глазу.
Он вытащил револьвер и взвел курок. Будучи в Голдтауне он бы крикнул о том, что это полиция и лучше бы всем выйти с поднятыми руками. Но в резервации это вряд ли прокатит – он обнаружит себя, и мгновенно получит пулю в лобешник.
– Прощай, старик, – прошептал Антон и попятился к машине. Ему казалось, что из темноты на него кот-то смотрел. Да и сам старик приподнялся на локтях – ссыпая с себя песок.
Антон уткнулся спиной в седан и нащупал ручку двери. Юркнул внутрь.
– Твою мать! – воскликнул Гай, увидев сколько песка притащил его напарник.
– Поехали, – сказал Антон, не отрывая взгляда от темных развалин.
– Зарыл? – поинтересовался Гай.
– Да…
– Молодец.
Седан осторожно покатил по дороге. Прочь от мрачных развалин. И от засыпанного песком старика.
– Теперь
