или почему-то забыли, в чем состояла их цель, или же утратили всю свою жестокость, и стали робкими и застенчивыми, и решили, что по справедливости всем другим тоже нужно предоставить шанс, или же какая-то более мощная сила предъявила им ультиматум. Все это может быть правдой, а может быть кучей чепухи. Вот этим-то и занимается наука о насельниках. Может быть, в один прекрасный день мы будем точно знать… Что?
Таинс как-то странно смотрела на него:
– Ничего. Просто задумалась. Ты, значит, все еще не решил, что будешь делать после колледжа?
– Я могу и не становиться наблюдателем, могу вообще не заниматься насельниками. Это не принудительная система. У нас призыва не бывает.
– Гм. Ну что ж, – сказала она, – давай-ка еще раз попытаемся связаться с реальным миром. – Она легко поднялась на ноги. – Идешь?
– Ничего, если я останусь? – Фассин, оглядываясь, потер лицо. – Устал немного. Я думаю, мы здесь практически в безопасности, да?
– Наверно, – сказала Таинс. – Скоро буду.
Она повернулась и зашагала в темноту и скоро исчезла, оставив Фассина одного в слабом свете огней флаера посреди бескрайнего моря гулкой темноты.
Он хотел и не хотел спать, а побыв несколько минут в одиночестве, подумал, что, может, здесь не так уж и безопасно, и чуть было не пошел за Таинс, но потом подумал, что может потеряться, а потому остался на месте. Он откашлялся и сел попрямее, говоря себе, что не должен уснуть. Но видимо, все же уснул, потому что раздались крики и разбудили его.
Он отбыл на ложной заре альбедного восхода, когда Юлюбис находился еще далеко за горизонтом, но освещал половину обращенной к нему полусферы Наскерона, заливая Северное тропическое нагорье Глантина золотисто-коричневым. Желтоватое атмосферное сияние дальше к северу добавляло собственный неустойчивый свет. Накануне вечером Фассин попрощался с многочисленными друзьями и семьей и оставил записки тем, кто, как его мать, находился вне пределов досягаемости. Джааль спала, когда он уходил.
Словиус слегка удивил Фассина: пришел проводить его в домашний порт – круг диаметром сто метров, устланный безжизненным плоским гранитом холодного плавления, расположенный в километре от дома близ реки и пологого лесистого склона нагорья. Моросил дождик, и с запада двигались тучки. В центре круга на трехногой опоре стоял, излучая жар, окруженный облачками пара, узкий, цвета воронова крыла корабль Навархии метров шестидесяти в длину.
Они остановились и посмотрели на него.
– Это ведь иглоид? – спросил Фассин.
Его дядюшка кивнул:
– По-моему, да. Будет у тебя шикарное приземление в Пирринтипити, племянничек.
Суборбитальная яхта, принадлежащая Словиусу, тоже обтекаемая, была гораздо короче – размером в половину черного корабля Навархии: она покоилась на круглой парковочной площадке в стороне от главного круга. Они пошли дальше – Фассин в тонком противоперегрузочном комбинезоне под легкой
