опробовать, – рассмеялась я. Ну и фантазия!
– Как насчёт «Ромео и Джульетты»?
– Не оригинально.
– Думаешь, ваши звери настолько разборчивы в английской поэзии?
– Я думаю, они вообще по-английски не говорят, так что, наверное, без разницы.
– Ну что ж, тогда…
Рональд забрался на высокий камень, прочистил горло, отвёл в сторону руку, состроил скорбную мину и начал декламировать хорошо поставленным голосом:
«Какая это милость? Это месть.
Небесный свод лишь над одной Джульеттой.
Собака, мышь, любая мелюзга.
Живут под ним и вправе с ней видаться,
Но не Ромео. У навозных мух.
Гораздо больше веса и значенья,
Чем у Ромео. Им разрешено.
Соприкасаться с белоснежным чудом.
Джульеттиной руки и воровать.
Благословенье губ её стыдливых,
Но не Ромео. Этому нельзя.
Он в высылке, а мухи полноправны.
И ты сказал, что высылка – не смерть?
Ты б отравил меня или зарезал,
Чем этим пустословьем донимать.
Изгнание! Изгнанье – выраженье,
Встречаемое воплями в аду»…
Рональд запнулся, глаза его расширились, и он уставился куда-то за мою спину. Я решила, что он забыл текст, и похлопала в ладоши, подбадривая его на продолжение. Треск сучьев и тяжёлое дыхание кого-то громадного и вселяющего леденящий ужас оборвали жидкие аплодисменты.
Чувствуя, как ноги срастаются с землёй, ожидая увидеть мерещившихся мне по ночам монстров, я медленно обернулась. Маленькие тёмные злобные глаза встретили мой взгляд.
– Иди ко мне. Спокойно. Не беги, – прохрипел Рональд.
Не отрывая взгляда от огромного рыже-бурого взлохмаченного медведя, я попятилась к камню и упёрлась в него спиной. Рональд легко подтянул меня к себе за плечи.
– Подними руки вверх. Так мы будем казаться ещё выше.
Мощно втягивая ноздрями воздух, шевеля мордой, скалясь и порыкивая, медведь осторожно вышел из зарослей. Сильные мышцы под плотной шкурой казались напряжёнными до предела. Балансируя на самом краю, Рональд поддерживал меня, трясущуюся так сильно, что дрожь, волнами проходя через тело, раскачивала камень под нашими ногами. Медведь беспокойно ходил из стороны в сторону, не отступая и не подходя к нам ближе. Шкура лоснилась, бока колыхались, земля, казалось, сотрясается под его весом. Зверь присматривался к нам, пытаясь определить, насколько мы опасны. Рональд сильнее прижал меня к себе.
– Не бойся его. Они, как собаки, чувствуют страх. Это просто хорошенький мишка, Винни-пух, только настоящий… – его голос лился мне в уши, но от него я цепенела еще больше. – Чего ты так трясёшься? Для вас, русских, медведи же обычное дело. Сейчас понюхает и уйдёт…
Но зверь уходить не собирался, не
