«дэйзи» (маргаритка) фигурирует как эмблема безупречной женственности. Любовь англичан к цветам зафиксирована в поэзии Шекспира[43] и Спенсера.
«Theatrum botanicum» (1640) английского садовода Джона Паркинсона содержит описание 3800 различных садовых растений. Другой садовод, Джон Ри (John Rea), в книге «Флора» (1665) объявляет: «…избранная коллекция живых красот, редких растений, цветов и фруктовых деревьев составляет, несомненно, богатство, славу и отраду сада». В регулярном саду в Канонз в Мидлсексе, согласно описанию 1722 г., были «желуди, ввезенные из Легхорна, цветочные семена из Алеппо, черепахи с Майорки, особые утки, аисты, дикие гуси, вишневые деревья с Барбадоса, свистящие утки и фламинго… Там были страусы, голубые макао, домашние птицы из Виргинии, и певчие птицы, и, наконец, орлы, которые пили из специальных подогреваемых бассейнов»[44]. Газон в этом же саду постригался дважды или трижды в неделю и пололся ежедневно[45].
Насколько «серьезной» была семантика отдельных цветов, показывает история цветка, входившего в герб королевской Франции, – ириса, известного более как королевская лилия. Вот выдержка из работы знатока ирисов В. В. Цоффки: «В XII в. крестоносцы во главе с Людовиком VII, королем Франции, в 1147 г. вторглись в пределы Ближнего Востока и, находясь там, заметили особое отличие ириса от других цветков, нашли сходство между „fleur-de-lys“ и цветком ириса желтого, растущего на их родине, и отождествили „fleur-de-lys“ с ирисом желтым (Iris pseudocorus). Так, во время Второго крестового похода Людовик VII провозгласил „fleur-de-lys“ королевским знаком французской армии. За год до своей смерти Людовик VII в 1180 г. короновал своего сына Филиппа Августа на трон Франции. В связи с этим был издан декрет, согласно которому предопределялось, что наследник престола будет носить обувь, сшитую из голубого шелка с обязательным изображением ириса, а также мантию того же цвета с изображением „fleur-de-lys“. В 1340 г. эмблема „fleur-de-lys“ попадает в герб Англии, что начинает означать притязания Англии на часть земель Франции»[46].
Выводить новые сорта растений или ввозить редкости из других стран было для богатых садов почти что обязательным.
Делиль требует выводить самому какие-либо редкости в своем саду и в крайнем случае привозить их из других стран:
Когда же выше сил покажется сей труд,
Тебя сокровища других климáтов ждут;
Присвой себе их все!
В саду сэра Матью Деккера в Ричмонд-Грине был в 1720 г. выращен в Англии первый ананас. Художник Теодор Нетшер изобразил его на картине и дал к ней большую доску с мемориальной надписью[47].
Садовые редкости прямо указывают на «идеологическое» значение садово-паркового искусства. Садоводы не ограничивались в выборе растений тем архитектурным эффектом, который они могли создавать. Важна была редкостность, дороговизна растений, вызываемое ими чувство удивления и новизны.
Совершенно очевидно, что стремление насадить как можно больше редкостей в саду делало
Цветы и сады в творчестве Шекспира изучены в упомянутой уже выше монографии Henry N. Ellacomble «The Plant-Lore and Garden-Craft of Shakespeare» (1896). Разведение цветочных садов стало в XVI в. очень популярным искусством, и специальные книги о садах и их разведении появлялись довольно часто:
См.:
Отмечу попутно, что стволы деревьев в Царском Селе мылись мылом, дорожки выравнивались после каждого дождя, а за газоном был неменьший уход еще в середине XIX в.
