присел на корточки и крикнул:
– Алевтина Тимофеевна, вы помните этих людей?
С минуту или более Алевтина Тимофеевна всматривалась в фотографию. Алексей уже успел потерять всякую надежду получить хоть какой-нибудь ответ, когда скрюченный артритом палец ткнул в изображение Алексеевой прабабушки.
– Тонька Силаева это, – почти нормальным голосом сообщила старуха, – а это мать её, тётя Саша, кажется… жили у нас здесь опосля гражданской года эдак два-три… остальных не знаю… а ты сам-то кто?
– Я её правнук! – чувствуя, как колотится сердце, сказал Алексей. – Антонины Георгиевны Силаевой правнук я!
По выражению бледно серых, увеличенных линзами глаз, Алексей понял, что, его, наконец, услышали.
– Тонькин правнук? – пропели старушечьи губы.
Алексей кивнул.
– А Тонька-то сама жива?
На этот раз Алексей помотал головой отрицательно.
– Умерла в девяносто восьмом! – крикнул он.
– Сколько ж ей было?
Девяносто два!
Лицо старухи скривилось в жуткой ухмылке.
– Значит, пережила я её… всех я пережила…
Алексей сделал над собой усилие, чтобы не показать, насколько неприятно ему это слышать, и продолжил допрос:
– От них какие-нибудь вещи остались?
– Какие такие вещи? – не поняла старуха.
– Ну, личные вещи, безделушки какие-нибудь… фотографии… или, может, игрушки детские…
Голова старухи покачалась по подушке из стороны в сторону.
– Нет, ничего… ничего не осталось…
Алексей решил полностью раскрыть свои карты. Он взял фотографию и показал пальцем на прабабушку.
– А вот этот белый слонёнок, который у Антонины Георгиевны в руках, случайно не сохранился? Она же все свои игрушки вам с сёстрами оставила, правильно?
Глаза за очками стали совсем большими.
– Откуда ты знаешь?
– Бабушка рассказывала…
Старуха откинула голову на подушку и пристально уставилась в потолок, словно рассчитывала увидеть там что-нибудь новое.
– Игрушек у Тоньки было мно-о-ого, – нараспев произнесла она, – одних кукол с фарфоровыми головами штуки три… в платьях нарядных, шляпках… отец у неё моряком, что ли, был, из-за границы привозил, небось… Тонька всё это добро мне, да Марфуше отдала, старшей-то нашей Катерине они были уже ни к чему, она замуж тогда собиралась…
– А слонёнок? – напомнил Алексей.
– Был и слонёнок, беленький такой… в него всё Марфуша любила играть…
– А где он сейчас?
Старушечьи губы немного пошамкали, а потом сказали то, что Алексей никак не ожидал услышать:
– Да в чулане лежит, небось, если не выбросили…
У Алексея перехватило дыхание. Его будто кто-то невидимой рукой схватил за горло и никак не отпускал.
