Сказать ему на это было нечего, да и не хотелось. Зиновьев приподнялся на стуле, чтобы поправить пиджак, а потом, навалившись пузом на край стола, со своей фирменной улыбочкой произнёс:
– Ну, так что, Алексей Анатольевич, будете вы с нами сотрудничать или нет?
– Что конкретно вы от меня хотите? – устало спросил Алексей.
– Мы хотим, чтобы вы предоставили нам во временное пользование весь свой семейный архив в части, касаемый вашего прапрадеда и его ближайших родственников, и как можно скорее. Под семейным архивом я понимаю письма, фотографии, всевозможные документы, короче говоря, всё, что относится к этой ветке вашей семьи. Только не говорите, что ничего не сохранилось, так не бывает.
Зиновьев немного помолчал.
– Можете не волноваться, после досконального изучения материала всё будет возвращено в целости и сохранности. Мы работаем очень аккуратно. И, как я уже сказал, если дело выгорит, вы получите некоторую сумму в качестве оплаты услуг и компенсации неудобств. Если же нет, то, увы, ничего.
– А что будет, если я этого не сделаю? – спросил Алексей, сжимая под столом кулаки.
– Ничего особенного, Алексей Анатольевич. Ваша супруга узнает, что вы ей регулярно изменяете с молодыми сотрудницами вашей фирмы. Далее об этом неминуемо узнает ваш тесть, а уж что будет потом, думайте сами. Уверен, ничего хорошего.
Алексей почувствовал, как по его спине двумя струйками стекает холодный пот. В следующий момент ему снова захотелось ударить собеседника, но на этот раз кулаком и в нос. Он уже даже отвёл правую руку немного назад, но вместо того, чтобы превратить мерзкую сплюснутую сверху и снизу прищуренную физиономию в мясо, спросил:
– Вы знаете, как это называется?
– Прекрасно знаю, – спокойно ответил Зиновьев, – но свидетелей у нас нет, и вы наверняка не включили диктофон.
От понимания собственного бессилия у Алексея начало сводить челюсть. Свидетелей и правда не было, он действительно не включил диктофон, и, вообще, с ним уже лет двадцать, а, может, и больше никто в подобном тоне не разговаривал.
Злость залила Алексею глаза так быстро, что он и сам не заметил, как взлетел со своего места и угрожающе навис над обидчиком.
– Слушай ты, мудак косоглазый, – уже слабо себя контролируя зарычал он, – если ты… я тебя, гнида, в порошок сотру… ты хоть знаешь, на кого пипиську поднял?
– Дурак ты, Ахабанин, – спокойно ответил Зиновьев, вытирая о салфетку руки и медленно поднимаясь, – был бы ты умнее, отдал бы всё по-хорошему и, глядишь, семью бы сохранил и карьеру. А драться со мной я тебе сильно не советую, я тебя так отделаю, что ты про девочек и думать забудешь. В целях самообороны, разумеется.
И снова эта мерзкая ухмылочка с прищуром. Для Алексея это стало последней каплей.
– Ах, ты говно собачье… – прорычал он и попёр на противника прямо через стол.
Зиновьев был ниже Алексея, но плотнее
