положила в рот еще кусочек лазаньи.
– Я напомню ей об этом перед тем, как лечь спать.
– Киран хочет спросить тебя, можно ли ему завтра снова пойти домой пешком.
Рене тяжело вздохнула.
– Ах, вот оно что.
Когда в пятницу она узнала, что Киран вернулся домой пешком, она испугалась, что он начнет просить ее разрешить ему делать так всегда. От школы до дома было недалеко, но Киран мог замечтаться, и Рене боялась, что если он окажется в незнакомом месте, то не сможет отыскать дорогу домой. Однако теперь, когда он успешно проделал это один раз, этот аргумент уже не сработает.
– Не знаю, – сказала она. – Мне надо будет об этом подумать.
Рене доела свой ужин и пошла посмотреть, как там МакКенна. Дверь в комнату дочери была слегка приоткрыта; Рене постучала и вошла. МакКенна лежала на диване и говорила по телефону, упершись ногами в стену. Когда в комнату вошла ее мать, она опустила ноги и перевернулась на бок.
– Подожди секундочку, – сказала она и, положив телефон себе на грудь, раздраженно посмотрела на Рене: – В чем дело?
– Ты сделала домашнее задание?
– Нам ничего не задали.
– И по старым домашним заданиям нет хвостов?
МакКенна закатила глаза:
– Нет.
– На завтра ты записана к стоматологу. Дилан отвезет тебя на машине после школы, так что не садись в автобус.
– Да не сяду я в этот автобус. Черт возьми, да не считай меня дурой.
Рене почувствовала, как ее губы напряглись. Подобное нахальство было редкостью даже для МакКенны. Она что, действительно настолько на взводе, или же она разыграла всю эту комедию, просто чтобы произвести впечатление на свою собеседницу?
– С кем ты говоришь?
Лицо девочки вытянулось:
– С Тирни.
Ах, вот оно что. По словам МакКенны, Тирни была самой популярной девочкой в их школе, той, на месте которой мечтали оказаться все остальные девочки и в кого были влюблены все мальчишки. С тех пор, как их семья переехала в Болингброк, МакКенна страстно желала оказаться в числе тех немногих избранных, кого Тирни включала в круг своих друзей.
Рене показала на свои часы:
– Закругляйся и ложись спать.
МакКенна кивнула и перевернулась на другой бок. Рене закрыла дверь.
– Ничего важного, – донесся до нее голос ее дочери. – Это была всего лишь моя мама.
Киран и Уэндел сидели на диване и с выключенным светом смотрели телевизор. В голубом свете телевизионного экрана их лица казались лишенными красок, и на них лежали причудливые тени, делавшие их похожими на упырей. Рене включила свет.
– Смотреть телевизор в темноте вредно для глаз, – сказала она.
– Мама, – запротестовал Киран, – мы выключили свет, чтобы все было как в кинотеатре.
– Что ж, мне очень жаль, но тебе пора идти спать.
Киран сложил руки на груди и отчаянно заморгал.
– А
