говорю – умерла! Почти умерла! Вон валяется! Дохнет!
– Ух ты, а «герыч»? – заволновался Рок. – Она мне должна была!
– Она умирает, понимаешь, козел?
– За козла ответишь… «Скорую» ей вызывай.
– Они ее не берут, – Оксана зарыдала. Явственно слышалось шмыганье носом. – Она умрет!
– Э, пусть скажет, где «гера», и потом откидывается.
– Ты чего? – прошептал я. – Скажи, что сейчас приедешь.
– Сейчас приеду, – пообещал Рок. – Откачаем Ворону. Не трясись, коза, все будет путем…
Мы с Асеевым остановились на лестнице между пятым и шестым этажом. А Рок поднялся на шестой и начал названивать без остановки в квартиру.
– Открывай, коза, серый волк пришел! – заорал он.
Дверь медленно, со скрипом отворилась, будто открывавший ее был на последнем издыхании.
– Ну, че тут? – Рок ворвался в квартиру. Дверь прикрыли.
– Пошли, – кивнул я.
Мы по стеночке подобрались к девятнадцатой квартире.
Номерок был «61» – но не верь глазам своим. Просто «19» приколотили вверх ногами. Обитатели этой квартиры внимания на подобные мелочи сроду не обращали.
– Э, Ворона, вставай! – послышалось из-за двери. – Действительно хреново ей… Откачивать надо.
– У-у, – послышался вой скорее всего Оксаны, приятельницы хозяйки. Видимо, Воронова орать уже не могла.
– Откачаем… «Геру» давай, что Ворона обе-щала.
– Я не знаю где, – с вызовом, в котором легко читалась ложь, воскликнула Оксана.
– Все ты знаешь, овца! Все знаешь. Ну…
В квартире чем-то зашелестели, что-то ухнуло – будто мешок с потолка рухнул.
– На! – воскликнула Оксана. – Больше нет.
А нам больше и не надо. Сбытом считается и просто передача наркотика. Так что Оксану можно уже упекать.
Я распахнул дверь и приветливо произнес:
– Привет, ласточка. Руки вверх. Отдел по наркотикам.
– У-у-й-а! – послышался утробный вой из глубины самого существа коренастой, белобрысой, прыщавой девахи. Она приткнулась спиной к стене, будто желая вдавиться в нее или в крайнем случае размазаться по ней.
– Да не надрывайся, – Асеев встряхнул Оксану. – Где Ворона?
– Та-ам, – она ткнула в сторону комнаты.
Ворона – гражданка Воронова Анастасия Даниловна – с момента прошлой встречи прилично изменилась. Была такая розовощекая пышечка. А теперь стала синещекая и уже не пышечка. И кто ей даст восемнадцать лет?
Она лежала на диване и хрипела.
Асеев нагнулся над ней и осведомился:
– Перебрала?
– Ага, – закивала Оксана, размазывая ладонями по лицу струящиеся ручьями из глаз слезы.
– Героин?
– Ага.
– Ты какого черта врача не вызвала? – спросил я.
– Вызвала-а, – взвыла Оксана.
– И что?
– Бригада
