ярость, короткий ёжик чёрных волос не скрывал покрасневшую кожу на голове. Я узнала этого мужчину: я видела его на площади Согласия в Туринге, на лошади, во главе армии вольвгандтцев, с которыми уехал и мой муж. За ним стояли ещё двое, одной из которых была наша экономка, а другого мужчину я не разглядела.
Взгляд мужчины с моего лица переместился на мою оголённую грудь, и он стал маленькими шажками приближаться ко мне. От неловкости захотелось прикрыться, и я опустила взгляд.
" Вот засада! Я попалась!" – подумалось мне. Мой амулет Сокрытия бесстыдно сверкал в ложбинке между грудей, и Чёрный Герцог явно его заметил.
– Что это у тебя на шее? Быстро отвечай мне!
Я молчала. Если скажу правду – будет плохо, совру – ещё хуже! Герцог схватил пальцами цепочку и рывком сорвал с меня амулет. Я опять вскрикнула от боли. Мужчина втянул ноздрями воздух. Его чёрные глаза потемнели ещё больше.
– Ириена, что в моём поместье среди прислуги делает лорка?
– Я не… – начала оправдываться я, понимая, в какую жуткую ситуацию я могу попасть.
– Мой господин, Демиус Трикотт поклялся, что девушка порядочная, она вдова вашего солдата…
– Понятно теперь, это проделки интригана Демиуса, послал мне шпионку прямо в дом! Выселить её в комнаты, соответствующие её статусу! Чтобы ноги в поместье не было! Её ублюдка в приют!
Я вскочила с кровати:
– И кого вы называете ублюдком, господин Чёрный Герцог! Мой сын – законно рожденный! Я имею свидетельство о рождении! Попробуйте только забрать, загрызу!
Герцог обернулся и странно посмотрел на меня, его губы почему-то дёрнулись в подобии улыбки, а Ириена испуганно таращилась на меня, моргая своими огромными глазами:
– Да… как… ты… смеешь, шваль подзаборная, так называть господина Картера! Господин, прикажите всыпать плетей!
– Десять плетей, переезд в казармы, а сына, пожалуй, оставьте с ней! – улыбка исчезла с лица герцога так же неожиданно, как и появилась.
Стоявший за спиной хозяина мужчина наконец-то объявился в комнате. Он был огромного роста с жутким шрамом через всё лицо, надорванной губой, из-за которой казалось, что он улыбается, но улыбка выходила жуткой.
– Дай руки, лорка!
Я протянула ему руки, глядя в глаза. Он связал их веревкой, которая была у него тут же на поясе.
– Я не лорка! Я – Эллирея Вакур!
– Замолчи, лорка, и радуйся, что у хозяина сегодня хорошее настроение, и ты получишь всего десять плетей, а не пятьдесят, что полагается за оскорбление сиятельства, – тихо говорил мне на ухо этот мужик. Иди давай! – он подтолкнул меня в спину, и я в одной рубашке и босиком вышла во двор поместья, где собралось, казалось огромное множество людей.
Мы остановились в самом центре перед главным входом, оборотни жадно рассматривали меня и также жадно принюхивались. В толпе я увидела Горда, который делал мне какие-то знаки, но от холода я стала плохо соображать,
