Дэн полез его доставать и случайно повредил (читай – разбил) стекло, когда взбирался наверх. Мы заплатили за его замену, но знакомство получилось отнюдь не теплым. Жду, когда старики начнут жаловаться на визги и крики моих малышек. Хотя, может, они туги на ухо. Надеюсь на это.
Забудьте о моих словах. Я вовсе не надеюсь, что соседи глуховаты. Понятно, что они не глухие. Но было бы кстати.
– Здравствуйте! – оживленно здороваюсь я.
– Доброе утро. – Профессор Рассел широко улыбается мне, но глаза его блуждают где-то далеко-далеко отсюда.
– Вам нравится на Канвилл-роуд?
– Да, да, очень нравится, – кивает он, – очень нравится.
Но его взгляд вновь уплывает куда-то. Может, он устал. Или ему скучно. Или разум его уже не тот, что прежде. Честно, не могу сказать.
– Должно быть, здесь весьма непривычно после Оксфорда? – Так и вижу, как профессор Рассел расхаживает в черной мантии по древним коридорам на манер Северуса Снегга и поучает неразумных студентов. Сказать по правде, эта роль подходит ему лучше, чем образ старичка на пороге дома маленькой улочки в Уондсворте, смотрящего на мир так, будто он забыл, какой сегодня день.
– Пожалуй. Да, немного непривычно. – Мне кажется, или он действительно впервые задумался об этом. – Но даже лучше, – продолжает он. – В жизни важны перемены. – Внезапно он устремляет свой взор на меня, и я вижу живой, неподвластный течению времени ум в его глазах. – Многие задерживаются на одном месте слишком долго. Если ни к чему не стремишься в жизни, исчерпываешь самого себя. Vincit qui se vincit[10]. – Он умолкает, словно хочет наполнить странные слова воздухом. – Уверен, вы понимаете, о чем я.
Что ж, профессорский ум явно еще на месте.
– Безусловно, – киваю я. – Винцит… эм… – слишком поздно понимаю, что попытаться повторить фразу было ошибкой. – Определенно.
Размышляю, что значит этот винцит-винтит и смогу ли это быстренько загуглить, как еще один голос прорезает утренний воздух.
– Тоби, ты меня слышишь? Уберись в своей комнате в кои-то веки! И если хочешь помочь, пройдись до магазина и купи что-нибудь на обед. И куда подевались все кружки? Не знаешь? Они все на полу в твоей комнате, вот где.
Поворачиваю голову и вижу, как Тильда, наша вторая соседка, выходит из дома. Она обматывает шею чем-то вроде бесконечного шарфа с этническим узором, умудряясь при этом бранить беднягу Тоби, своего сына. Тоби двадцать четыре, пару лет назад он окончил Университет Лидса. С тех самых пор живет с мамой и работает над каким-то техническим проектом. (Каждый раз, когда он пытается объяснить мне, чем именно занимается, мой мозг буквально замерзает, но я помню, что его работа как-то связана с «системами цифрового слежения», чем бы они ни были.)
Тоби молча выслушивает маму, прислонившись к парадной двери и засунув руки в карманы, и, что примечательно, с совершенно отсутствующим выражением на лице. Тоби довольно симпатичный
Побеждает тот, кто побеждает самого себя (
