каких причин те умерли. Пощупал пульс на запястье старика и еще раз на шее, приложил ухо к груди, послушал. Роб не шевелился, напряженно наблюдая за всем этим.
Когда они уходили, старик поблагодарил его за то, что покормил птицу.
Весь день, казалось, был посвящен уходу за обреченными: теперь Мерлин повел его за две мили, к дому сразу за городской площадью – там угасала, мучась болями, жена управляющего городом.
– Как поживаете, Мэри Свейн?
Она не ответила, только смотрела на лекаря неотрывно. Ответ был вполне ясен, и Мерлин кивнул головой. Он сел, взял руку больной в свои и ласково заговорил с нею. Как и в случае со стариком, он уделил ей на удивление много времени.
– Помоги мне, пожалуйста, повернуть мистрис Свейн, – обратился он к Робу. – Тихонько. Ну, тихонько же. – Когда Мерлин закатил ее ночную сорочку, чтобы вымыть костлявое тело, они увидели на тощем левом боку воспаленный нарыв. Лекарь, не теряя времени, вскрыл его ланцетом, устраняя источник боли, и Роб отметил с удовлетворением, что сделано это было так, как сделал бы он сам. Мерлин оставил пациентке флакон с болеутоляющим настоем.
– Осталось посетить еще одного, – сказал Мерлин, когда они затворили за собой двери дома Мэри Свейн. – Это Танкред Осберн. Сегодня утром приходил его сын, сказал, что тот поранился.
Мерлин привязал повод своего коня к повозке, а сам уселся на козлы, рядом с Робом, чтобы веселее ехалось.
– Как там глаза твоего родича? – любезно осведомился лекарь.
Ну, конечно же, Эдгар Торп не мог не рассказать о его расспросах, догадался Роб и почувствовал, как краска заливает щеки.
– Я не собирался обманывать его. Хотел только убедиться сам, что дала ему операция, – объяснил он. – А объяснить, почему это мне интересно, было проще всего так.
Мерлин улыбнулся и кивнул. По дороге он рассказал о том, каким образом удалял катаракты на глазах Торпа.
– Это операция такого рода, которую я никому не советовал бы делать в одиночку, – подчеркнул он, и Роб согласно кивнул, потому что не имел желания вообще оперировать чьи бы то ни было глаза!
Всякий раз, как они подъезжали к развилкам дорог, Мерлин указывал ему путь, пока наконец они не остановились у богатой крестьянской усадьбы. Видно было, что хозяин здесь тщательно следит за всем, но в самом доме они обнаружили мужчину могучего телосложения, который стонал, лежа на служившем ему постелью соломенном тюфяке.
– А, Танкред, что ты на этот раз с собою сделал?
– Вот, поранил треклятую ногу.
Мерлин отбросил одеяло и нахмурился: правое бедро было изогнуто и все распухло.
– Ты, должно быть, испытываешь страшную боль. И все-таки велел мальчику сказать, чтобы я пришел, «когда смогу». В следующий раз нельзя так глупо храбриться, и тогда я приду сразу же, – резко сказал он.
Мужчина закрыл глаза и молча кивнул.
– Как это случилось, когда?
– Вчера
