товаром: ремнями, дегтем, бечевками, дугами, лопатами, железом. Прохора старались приучить к торговле, но сердце его к этому не лежало. До торговли он ежедневно ходил к обедне и вечерне. Теперь же он не мог посещать этих служб и вставал рано, чтобы побывать у заутрени.
Сердцем чуяла умная мать Прохора, что не жилец ее мальчик в миру, что иная ждет его доля.
Когда из того же Курска стремился в обитель отрок, будущий Киево-Печерский Феодосий, его мать всячески противодействовала ему в его подвиге. Она жестоко наказала сына, когда увидела на теле его вериги. Когда же он потом ушел из дому со странником, она догнала его и привела домой, избила и заковала в цепь.
Иначе вела себя умная и благочестивая Агафья Мошнина. Она решила без ропота уступить сына своего Богу в добровольную жертву.
Осторожно, чтобы не огорчать мать, и постепенно Прохор старался вызнать мысли матери, пустит ли она его в монастырь. Он мог заметить, что противодействия не будет, и стал прямо заговаривать об этом предмете. С ним вместе пять человек из курской купеческой молодежи решили начать иноческую жизнь.
Представим себе картину из святых отроческих дней юного Прохора.
Над старым именитым городом Курском раскинулась теплая ласковая ночь. Горят, мигают в небе звезды, полные каких-то высоких мыслей, сияет в небе неугасимая, непреходящая Божия слава. Среди утихнувшего города, в затихшем доме Мошниных тихие, бесстрастные огоньки лампад озаряют темные лики икон.
Бережно, чтобы его кто-нибудь не услыхал, подобрался Прохор к иконам, опустился перед ними на колени, смотрит, благоговеет, молится без слов. Полна душа веры, полна душа восторга.
«Господи, Господи, Ты столько сделал для нас!.. Хотел бы воздать Тебе хоть малым. Хотелось бы предаться Тебе, одного Тебя только видеть в жизни, Тобой радоваться, Тебе служить… Чем мне воздать Тебе? Возьми Себе мою жизнь, отдаю ее Тебе всю: чувства, мысли, желания, порывы, мечты – Тебе, Тебе одному…»
И ночь длится… И радость, и жажда жертвы все сильнее и сильнее заполняют непорочную, не познавшую мирского зла, юную душу.
И Ангел взлетает над молящимся отроком, и чудный, таинственный голос нарекает над ним то имя, которое прогремит потом по всей Руси: «Серафим, Серафим»…
Когда пришло время расставания с матерью, сперва по русскому обычаю все посидели. Потом Прохор встал, помолился Богу, поклонился матери в ноги. Она дала ему приложиться к иконам Спасителя и Богоматери, потом благословила его большим медным крестом. Этот крест хранил он как величайшую святыню, никогда не снимал его с себя, носил открыто, иногда поверх одежды. С ним же он и скончался.
И вот Прохор в Сарове.
Саровская пустынь, далекая от больших дорог, затерянная в глубине темниковских лесов, отличалась строгой жизнью иноков. В ней прожил Прохор полвека в великих подвигах.
Ревностный смолоду, великий постник, неустанный работник и молитвенник, он в зрелые
