дырками между глаз, вспомнил, как выл Кобелино, вымаливая пощаду, и поежился. Да, брат Рикардо – страшный человек! Безжалостный, как дьявол! Может, дьявол и есть? Сам Люцифер из таинственных бездн преисподней… А таинственное так притягивает, так зачаровывает…
Он сказал: ты нужен мне. Он сказал: вернемся в Рио. Он сказал: стань мне другом и не бойся, я сумею тебя защитить. Тебя и всех, кто поедет со мной без принуждения, добровольно… И добавил, ничего не объясняя: меня ждут в ином месте, а здесь мое служение закончено. Служение! Все-таки служение! И – закончено… Тут закончено…
Староста согласился отпустить. Дремучий человек Иван-Хуан, но в сметке ему не откажешь… Прагматик и реалист, как все ранчеро… О чем подумает – не скажет, лишнего не спросит и все принимает как есть… Не было попа, была банда – платил, появился поп, и банде – конец; значит, надо платить попу. А теперь не будет ни банды, ни попа… Пожалуй, это самое лучшее – иначе каждый день придется задавать вопрос, как были убиты огибаловские… Страшный вопрос, если вдуматься!
Вытащив тетрадь, Гилмор раскрыл ее, пересчитал чистые страницы и вздохнул. Их оставалось двадцать четыре, а исписанных и пронумерованных – около двухсот. Два с половиной года в Пустоши… Наверное, хватит, подумал он; наверное, можно уже вернуться и доложить о своих изысканиях и трудах. О брате Рикардо, самой ценной из всех находок…
Но это являлось не единственной причиной. Тайна брата Рикардо манила, а голос его повторял: будь мне другом… будь мне другом, Мигель, и не бойся, не бойся… Он все-таки боялся, но любопытство пересиливало страх. Грешен, грешен, подумал он с улыбкой.
Колокол снова прозвонил – персонально для Мигеля-Майкла Гилмора, который всякий раз опаздывал к столу. Зовут, надо идти, есть мясо, вдыхать его запах…
Поморщившись, он встал, шагнул к порогу.
Рио! Ах, Рио! Город у лазурных вод, под синеватой скалой Форта… И хлеб, хлеб, который везут с аргентинских равнин… Много хлеба, белого, пышного, легкого, с поджаристой коркой… Он так стосковался по хлебу…
Вот Путь Извилистого Оврага – внезапный, как трещина в земле, когда колеблет ее огнем из недр. Тянется щель, и на каждом шагу – повороты, завалы и ямы; и схватка будто извилистая трещина: удар внезапен, резок, и не поймешь, куда нацелены клинки и где поет секира, а где свистит копье.
ГЛАВА 4
К Харбохе они подъехали в обеденный час, под мелким теплым дождиком, рябившим шоколадную речную гладь. Парана тут была широка и глубока; сотни рек и речушек струили в нее свои воды, а кое-где она разливалась большими овальными озерами – там, где на месте прибрежных городов когда-то зияли кратеры. Одно из таких озер путники миновали по дороге, и Саймон, задействовав свой браслет, узнал, что тут находился Росарио, крупный портовый центр, переброшенный, разумеется, на Южмерику. Километрах в двадцати от затопленного кратера
