этого мнения, уточнял и снова уточнял, чтобы понять другого максимально точно и полно. Сократ, похоже, умел покорить собеседника серьезностью и силой своего интереса к его опыту и концепции жизни. Постепенно доверие росло и философу удавалось перейти к вопросам этическим, то есть к тому, что близко прилегает к самости человека. Проявляя большое терпение и способность разглядеть за политическими или житейскими убеждениями этическую подоплеку, он своими вопросами возвращал собеседника к себе, к его ценностям – к его неповторимой личности. Так постепенно прояснялось, кто он, этот Другой, во что он верит? Часто в процессе расспрашивания Сократ провоцировал своего визави, доводя устойчивое мнение до абсурда или показывая противоречия между уверенно предъявленной позицией по теме беседы и ценностными основаниями, которые также в конце концов были озвучены публично. Так или иначе, в ходе публичной беседы с Сократом собеседник часто обнаруживал себя сбитым с толку, потерявшим опору в том, в чем был еще совсем недавно твердо уверенным. И вот из этого неустойчивого положения, из этой растерянности и уязвимости Сократ делал то, что считал нужным. Над одними иронизировал, предлагая в конце беседы в качестве альтернативы гораздо более зрелую и непротиворечивую версию интерпретации не согласующихся элементов опыта. К другим проявлял великодушную деликатность, предлагая еще раз взглянуть на обсуждаемый вопрос более открыто, без жестких «шор» утвержденной прежде концепции. Вот в этой-то открытости собеседник (даже тот, который оказался публично «выпоротым») переживал нечто ценное – можно предположить, что он как бы в большей степени становился собой, переживал что-то вроде откровения, волнующее глубокое чувство и … Да, за это стоило заплатить, не правда ли? «Он был и остался повитухой: не потому что у него не было «позитивного учения», а потому что он понял, что это наивысшая связь, в которую один человек может вступить по отношению к другому», – так писал С. Кьеркегор о Сократе.
Кьеркегор говорил о том, что этический долг каждого человека – прийти к «выбору себя», прожить становление самости, перестать ориентироваться на общие этические правила и нормы, ища критерии правильного в себе самом. Именно этим и занимался Сократ – ставил под сомнение конформистски усвоенные общепринятые концепции. Кьеркегор в начале XIX века взял у философа, жившего за 24 столетия до него, идею коммуникативного воздействия – такого воздействия, которое не сообщало бы готовые знания, а возвращало человека к себе, делало в большей степени самим собой.
Кьеркегор говорил о важнейшей для каждого человека задаче способствовать рождению собственной самости. Самость, Собственное, или «личностное» не то чтобы отсутствует вовсе, но может занимать разные по важности места в системе ориентиров при принятии решения. То, что я хочу или чувствую, или считаю правильным, я знаю, но отношусь к этому, как к не очень важному, поэтому действую, исходя совсем из другого: внешнего, навязанного, общепринятого и т. д. И еще
