носом.
– Ну и что это за жук? – спросил Рори, переводя взгляд с Пабло на Ахмеда и обратно. – Жук-носорог?
Попов стыдливо молчал, так и не поняв пока поведения своего друга, а Ахмед, внимательно рассмотрев замершее на экране лицо, сказал, откинувшись на спинку стула:
– Это не жук, тем более не носорог. Это Дава Буров.
– Еще раз, Ахмедик, – буркнул Рори. – Для особо одаренных.
– Это – Давид Буров, – повторил свою идею Ахмед.
Рори молча сверлил его глазками, а тот, спокойно развалившись на стуле, по-прежнему не отрывал взгляд от застывшего на экране носастого лица Бурова.
– Я пересекался с ним в Питере, давно. Он тогда следаком работал. По особо важным. А я с ребятами в качестве силовой поддержки приехал из Нарима. Брали каких-то наркоторговцев что ли, не помню уже. Серьезных.
– Похоже, он больше не следак, – сказал Рори.
– Похоже, – согласился Ахмед.
– Но от дел не отошел.
– Не отошел.
– Ты еще что-нибудь о нем знаешь?
– Нет. Мы тогда отработали влет. За два часа все сделали. Он – круто все исполнил. Мы тоже не подкачали. Больше не виделись.
– Похоже, он частник и работает на Фатахова, – проворчал Рори.
– Похоже на то, – снова согласился Ахмед.
– И как нам его искать, не подскажешь? Ясность есть?
Ахмед же занимался все тем же – сидел, откинувшись на спинке стула, и продолжал изучать лицо Бурова. Потом спросил, повернувшись к Рори:
– А как он нас нашел?
Тот задумчиво посмотрел на него, а потом перевел взгляд на Попова.
– У вас на хвосте пришел.
Красавчик нервно заходил по комнате.
– Попов! – рявкнул Рори.
Тот сделал еще несколько шагов и вдруг, резко остановившись прямо напротив маленького крикуна, проникновенно посмотрел на него.
– Или По́пов? Как правильно? Он пришел сразу за вами! А девок забрал с твоим толстым другом! Соображай! Или мне придется тебя Виктории Викторовне скормить! Понимаешь? Ей в любом случае надо будет на ком-нибудь выместить гнев. Ясность есть?
Павел не ответил, но присел на стул рядом с Ахмедом и, положив локти на стол, обхватил ладонями голову. Над комнаткой нависла тишина: Ахмед снова уставился на экран, Рори – на Павла, а пожилой охранник смотрел на молодого коллегу – с завистью и чем-то похожим даже на злость. Эта мизансцена молчания длилась около трех минут, а затем Павел, оторвав ладони от лица, обратил счастливый взгляд к Рори.
– Что ты лыбишься? – разозлился тот.
Улыбка красавчика только стала еще радостнее.
– Дима Хоченков, кореш мой лепший, больше всего на свете боится медленной езды, бывшей жены и хирургического вмешательства.
Все головы повернулись к нему в ожидании продолжения, и оно последовало незамедлительно.
– Вот
