тянулись прогулочные мостовые. Там же, в листве и бутонах, стояли резные беседки, миниатюрные танжурки для отдыха и украшенные цветами деревянные пологи.
Всю Рощу прорезали витиеватые каналы. Через них вели арочные мостики и крепкие бревенчатые пролеты. Все каналы лучами расходились от Озера песен и сливались в единый Окружной канал, отделявший Рощу от окраинных построек Целиндела.
Озеро песен стелилось вокруг дерева Мортхи. По нему свободно плавали белокрылые аиты, а на его дне в закрепленной стальными цепями дианитовой сфере хранился один из трех наместных лигуров – «Зерно айвы», благодаря которому Эйнардлин навсегда очистился от гнуса и прочих насекомых.
Пролетка остановилась на берегу канала, возле одного из домов в реликтовом отростке. Поблагодарив возничего, я в наилучшем настроении, жмурясь от яркого солнца, отправился к вырубленной в корнях лестнице. Наслаждался приятной смесью цветения, свежести и пропитанной маслами древесины. Поднялся на веранду. Помедлил, наслаждаясь видом на канал. Постучал.
Никто не ответил.
Постучав уже в третий раз, понял, что дверь не заперта. Толкнул ее. Она беззвучно отворилась. Уверенный, что меня ждут, вошел в прихожую.
О размещении дома внутри огромного живого дерева напоминало не так много. Разве что удивляли низкие потолки и отсутствие люстр – для освещения по углам стояли шарообразные светильники. Травяные ковры полностью покрывали пол, а стены оставались открытыми – лучшим украшением для них был естественный узор эйнской древесины. Ни одного гвоздя или держателя. Стену явно берегли и, должно быть, время от времени покрывали питающими маслами, чтобы она не темнела. Картины, гобелены, деревянные маски с мордами животных, низки цветочных гроздей и все прочее крепилось на своеобразные треноги: покрытые резьбой, они становились дополнительным украшением комнаты.
Меня никто не встретил. Я кашлянул, стараясь привлечь внимание слуг или хозяев дома. Не дождавшись ответа, подумывал уйти, но решил, что глупо так и не выяснить, кто и по какой причине вызвал меня в столь ранний час.
Из прихожей вглубь дома вела единственная дверь. Собственно, вместо двери на проходе висела тонкая занавесь. Раздвинув ее, я вошел в комнату побольше. Отсюда на второй этаж уводила витая деревянная лестница. Комната, уставленная зеркалами, сверкавшая хрустальными переливниками и по стенам вся затянутая травным плетением, тоже пустовала. Ни людей, ни голосов.
Я зашагал вперед, к еще одному проходу, завешенному плотной, утяжеленной большими красными кистями тканью. Пройдя мимо раскрытого окна, увидел, что по каналу плывет прогулочная лодка. Белоснежные зонтики сидевших в ней женщин отражали солнечный свет.
Раздвинул занавесь. Темно. Прислушался. Смело шагнул вперед. Передо мной оказалась загородка из рисовой бумаги. Раскрашенная видами Эйнардлина, она напоминала театральную ширму.
Прошел
