психбольницу, Сереженька. В Тутышах – это деревенька такая рядом – только так это самое Лесное и вспоминают.
– Что все-таки случилось? – тревожно спросил Мещерский. – Ты мне ничего так и не рассказала толком об этом убийстве священника.
Катя коротко поведала ему все, что знала.
– Волков, свидетель, сказал, что видел в тот самый день с отцом Дмитрием какого-то молодого парня, который то ли работает, то ли живет в Лесном, – закончила она свой рассказ. – Прежде чем Никита нагрянет туда с официальными допросами, я бы хотела сама взглянуть на них – на Салтыкова и тех, кто реставрирует эту усадьбу. Но сам понимаешь, просто так, без приглашения, туда не явишься.
– Я вчера звонил Лыкову, просил, чтобы он предупредил Романа о нашем приезде. Лыков еще в Питере мне намекал, что нам всем надо повидаться. Он сказал, что Салтыков сейчас как раз в Лесном.
– А как вышло, что вы с ним встретились в Париже? – с любопытством спросила Катя.
– Да очень просто вышло. Тетка моя ездила во Францию по приглашению к родственникам еще в девяносто пятом. Это называется реанимированием семейно-родовых уз, – Мещерский усмехнулся. – Те, кто уехал, хотели видеть тех, кто остался здесь, их детей, внуков. С Салтыковым мы познакомились на одном таком семейном ужине в ресторане.
– Он по-русски говорит?
– Свободно. Акцент только небольшой. Он вообще, Катя, считает себя русским, кажется, даже больше, чем мы.
– А он женат?
– Женат. И, по-моему, даже вторым браком. У него и дети есть.
– А жена его тоже в Лесное приехала?
– Вот этого я не знаю, – Мещерский пожал плечами. – Когда мы познакомились, он был с женой. Она англичанка. Очень решительная леди, рыжая, как лиса. Мне говорила, что увлекается полетами на воздушном шаре и дайвингом.
– Красивая? – спросила Катя.
Мещерский пожал плечами.
– Этот Лыков, которого вы с Вадькой знаете, а я нет, он тоже бывает в Лесном?
– Сказал, что часто бывает вместе с сестрой.
– Сестра такая высокая эффектная блондинка по имени Марина?
– Нет, ее Аня зовут, – Мещерский улыбнулся. – А вы, видно, с Никитой уже справки наводили. Но никакой Марины я не знаю. А сестра Лыкова действительно эффектная, но она не блондинка. По крайней мере, в Питере, когда я ее видел, у нее волосы были цвета грецкого ореха. Слушай, ты ведь тут уже была, значит, помнишь дорогу. Куда теперь поворачивать – направо или налево?
Но Катя понятия не имела. Она никогда не могла запомнить дорогу. Она осматривалась, куда они заехали. Где автобусная остановка? Где церковь, хвойный бор? Где дача Волкова? Ну хоть бы один знакомый ориентир был!
– Лыков мне сказал – как с Рязанки свернешь по указателю, сразу направо, а потом… забыл – то ли опять направо, то ли налево. – Мещерский сбросил скорость. – И кажется, мы какой-то
