что я смогла тогда: вбежать в кафе и сделать два глубоких вдоха перед тем, как зазвонил мобильный, и я ответила на звонок Артёма. Прощебетала в трубку, что я не успела дойти до дома и застряла под вполне годной крышей. Я знала, что Артём рулил в сторону моего адреса, чтобы остаться в пустой квартире – пересидеть.
Ладно, что о досужем? Именно в тот день я впервые видела Иванушкина.
Второй раз мы встретились, когда он через меня передавал деньги Артёму, а я вручала ему посылку, состоящую из миниатюрной коробочки. Я точно знала, что в ней находилось, и потому постаралась быстрее избавиться. Иванушкин тоже знал кто я такая…
Ладно, ладно, пусть не знал и может где-то в душе надеялся, что я – просто дурёха, которая выполняет просьбу своего парня, но из песни, как говорят, слов не выкинешь. Спустя годы Иванушкин продолжал меня презирать.
Вот и довелось узнать об этой шкодливой собаке, Олеге Игоревиче, нечто интересное – у него были враги.
М-да, довелось…
– Эй, Марго, где прячешься?
Фраза, брошенная Ильёй, заставила меня вздрогнуть.
Засиделась! О всякой падали задумалась, а салат себе так и не настрогала. Ох…
– Я здесь, в гостиной! Сейчас!
Захлопнув ноутбук, я бросилась в кухню и застала Лоскутова за вытаскиванием из бумажных пакетов продуктов и коробок. Илья обернулся на мои шаги и широко улыбнулся:
– Привет! Люблю тебя домашнюю.
– Тогда буду тебя встречать в офисном костюме.
Илья быстро положил очередную коробку на стол и бросился ко мне, обнял, чмокнул в губы, прижал.
– Эй, чего ты такая колючая сегодня? Я виноват. Пришёл с повинной. Ну-же, перестань.
От него пахло дорогой, обивкой салона машины, туалетной мужской водой. Я не удержалась, прижалась носом к шее и глубоко вдохнула аромат кожи. Это была провокация с моей стороны, но происходила она не по велению женской хитрости, а скорее уж от дурости или безысходности.
А как иначе можно назвать животную тягу, испытываемую мной к постороннему для меня мужчине, которого даже не любила?
Дурость – она и есть!
Впрочем, ребята из кинематографа придумали этому явлению более благозвучное название – основной инстинкт. Мне тоже так больше нравилось именовать то чувство, которое заставляло раз от раза ложиться с Лоскутовым в постель и заниматься с ним сексом, стонать под тяжестью тела Ильи. Именно так я оправдывала собственное влечение, когда гладила подушечками пальцев мокрую кожу мужчины во время отдыха после соития.
Только инстинкт клокотал внутри меня, заставляя сейчас лизнуть мочку уха Ильи. Увы, объятий мне никогда не было достаточно – всегда хотелось продолжения. Я словно самка какого-нибудь бабуина прикусила свою пару, чтобы спровоцировать, обратить на себя внимание. Язык животных помогал людям, когда слова казались корявыми, никчёмными,
