формуляр номер пять? Кто-нибудь видел?
– Возьмите трубку! Я занят.
– Я печатаю!
– Василия Николаевича нет, перезвоните после трех.
Филе стало жарко, по спине потекла струя. Он рванул с шеи шарф, расстегнул пальто и встал. Стул казался ему горячее адской сковороды. Городового нигде не было видно. Филя пересек приемную и вошел в первую же открытую дверь, оказавшуюся, как он узнал много позже, кабинетом околоточного надзирателя. Стены, выкрашенные в темно синий, жадно поглощали дневной свет. Напротив окна висел портрет императора в окружении дипломов, грамот, вымпелов и медалей, вкривь и вкось подвешенных на разномастных гвоздиках. За столом сидел, набычившись, неопределенного возраста толстяк в штатском. Филя пригляделся и понял, что тот крепко спит: нижняя губа отвисла, голова мерно покачивается над неисписанным листом, ручка, зажатая меж пальцев, уже готова выпасть и укатиться под стол.
Что же, заговорить с ним или потихоньку выйти? Филя совсем растерялся. И вдруг из коридора грянула цыганская песня, да так громко, что толстяк всхрапнул, как конь, и поднял на Филю мутные красные глаза, в которых читалось начальственное недовольство.
– Ты кто? – спросил толстяк.
– Я тут … у меня сестру похитили, Настеньку! – выпалил Филя, подбираясь поближе.
Толстяк сморщился и, сжав невольно пальцы, чиркнул ручкой по листу, словно пытался его разрезать.
– Я тебя спрашиваю, кто ты!
Филя замялся. Что от него требуется? Имя, род занятий, место проживания? Из всего этого у него в наличии только одно.
– Филимон Чартков, – залопотал он по-заячьи. – Мы с сестрой сегодня приехали. Прибыли. На поезде, на паровом таком, знаете. К дяде, то есть к тете. Из Гнильцов.
Мужчина уперся в столешницу пудовыми кулаками, приподнял с усилием свое дебелое тело (при этом кресло издало премерзкий чпок) и гаркнул во все горло:
– Я тебя не спрашивал, откуда ты! Ты что, глухонемой?!
– Нет, я… я в порядке. Простите, что побеспокоил, – Филя, окончательно потерял присутствие духа. Он попятился к двери, сминая ковер.
– Стоять! – закричал мужчина. – Мордовцев, тащи его в пятнадцатую. Разберемся, что ты за фрукт.
В двери вмиг нарисовался дюжий мужик, по виду обычный дворник. Он схватил Филю за шкирку и поволок из кабинета.
– Ай! – закричал Филя. – Что вы делаете? Пустите! Пустите, я сам пойду.
Но дворник упрямо и молчаливо волок его куда-то вниз, по лестнице. Идти спиной в темноту по крутым ступеням было страшно, но Филя, вопреки собственным ожиданиям, не оступился. Внизу стоял затхлый мышиный запах, неприятно – жирно, с чавканьем – струилась вода. Узкий коридор заканчивался тупиком. Слева и справа были клетки, наполненные живыми людьми. При виде дворника арестанты вскочили на ноги, схватились за прутья и принялись истошно вопить. Дворник невозмутимо тащил Филю вглубь, словно вокруг стояла благодатная
