наверное, с чего такие идиотки работают в его компании. И голос такой холодный. Хорошо, что я куртку надела
Я кивнула, зашла в лифт и повернулась к начальству спиной. Черт, а ничего, что я к нему задом? Заставила себя не вертеться.
Ощущения были странные. Лифт двигался медленно, практически бесконечно, и я как-то особенно остро чувствовала, что в нем не одна. Ничего такого, о чем пишут в любовных романах, вроде прерывающегося дыхания и желания броситься на стоящее рядом тело. Только ощущение далекого цунами: будто уже произошел отлив, обнажив камни-нервы, и все вокруг замерло в ожидании волны, готовой нещадно обрушиться на берег.
С облегчением я выпрыгнула из лифта и двинулась к входным дверям.
Броневой тоже. Да еще амбал в костюме, водитель – охранник – мастер – на – все – руки рядом нарисовался; представляю, как смотрелись люди – горы, следующие за маленькой мной. Ну, не за мной, конечно, – им тоже надо было на выход, но почему-то сделалось немного страшно. Интересно, если я побегу, это будет расценено как издевательство и неуважение к начальству?
В один шаг Павел Сергеевич поравнялся со мной и спросил привычно жестким голосом:
– Вас подвезти? Уже поздно.
Я так удивилась, что остановилась как вкопанная. И охранник удивился. А больше всего, удивился, похоже, своему предложению Броневой. Да что это с ним? Обед сначала этот, теперь подвезти. Может, конечно, его мама правильно воспитала и он не может оставить ребенка в лесу, но всё равно – странно.
Я помотала отрицательно головой и пробормотала:
– Нет, спасибо, я … Меня встречают.
И процессия снова двинулась к дверям.
На улице было хорошо. Ночь, мороз, московские пробки торжествуют. Стоянка перед нашим бизнес-центром почти пуста, но всё еще залита светом мощных прожекторов. У высокого крыльца сверкала чистотой поданная большому человеку карета. Но мой взгляд только скользнул по ней и остановился на ярко-желтой спортивной машине, смотрящейся посреди грязно – февральского снега также неуместно, как неизменно позитивный Антон. В распахнутой кожаной куртке, ярком свитере, без шапки, естественно, дабы не скрывать идеально растрепанной прически, он лениво смотрел в сторону входа, поигрывая ключами. Представление, похоже, было рассчитано на малочисленных сотрудниц, медленно расходившихся по домам, но даже я оценила. Хоть и знала, что это не более чем маска.
Тоха обожал играть мажора и скрывал за симпатичным лицом и похабными шуточками острый, как бритва, ум. Хотя скрыть его невозможно. Будучи гениальным программистом, он давно жил и зарабатывал огромные деньги в Лондоне; семейный бизнес не жаловал – только решал технические задачи – и потому был заклеймен старшими братьями как «Иван-дурак». Впрочем, они его обожали. Как и я.
Парень, увидев меня, замахал руками и заорал: «Яра-а!», будто я могла его не заметить. Радостно помахала в ответ – соскучилась за два месяца ужасно. Я готова была уже бежать к нему, но меня остановило странное ощущение, будто в правую щеку воткнулось горячее
