то ли удивился, то ли обрадовался Прапор.
Над Стольником нависли две головы: одна Василько, а вторая принадлежала старичку со впалыми щеками, редкой сединой, острой бородкой. Довершали портрет крупные роговые очки. Но особое внимание сразу привлекал бордово-красный нос. Местный народ дал доктору кличку Чехов.
– Больной, как вы себя чувствуете? – профессионально поставленным голосом врача поинтересовался старичок. От него веяло каким-то резким запахом.
Стольник не ответил. Не хотелось разговаривать, да и очень тяжелый язык не помещался во рту и совсем не хотел шевелиться для ответа.
Стоящие над ним люди тревожно переглянулись.
– Больной, сколько видите пальцев? – опять спросил доктор и показал три пальца. Будучи близоруким, он и других подозревал в этом, поэтому ткнул рукой почти в нос пациенту.
Надо ответить, а то видно, что они беспокоятся. Проще всего ответить аналогичным жестом.
Прапор и картавый снова переглянулись, но теперь уже с облегченным выражением лица.
– А сейчас? – сказал доктор и показал открытую ладонь.
Стольник, показав ладонь в ответ, решил еще и сказать количество пальцев словами, посчитав, что это им будет приятно.
– Пить, – получилось вместо «пять» тоже хорошее слово.
– Сейчас-сейчас, – засуетился врач. – Иваныч, что сидишь? Вода где?
Прапор выглянул за дверь и отдал команду:
– Света, воды дай. Не сильно холодной только.
– Вот молоко есть, пусть попьет, – раздался откуда-то издалека голос Светы.
Прапор вопросительно глянул на доктора. Доктор с невозмутимостью дзэн-буддиста кивнул:
– Пусть пьет. Если в прошлый раз не помер от молока, в этот раз, скорее всего, тоже не помрет. Думаю, именно молоко и вывело яд из организма.
Пока пациент пил белую жидкость из глиняной крынки жадными глотками, доктор рассказывал, как полезно молоко, каким образом оно нейтрализует отравления организма. Прапор даже пошутил, что Максимыч прямо здесь защищает диссертацию о пользе молока, которое является лекарством от всех болезней.
Когда Стольник допил молоко, у него почему-то появилось ощущение, что он куда-то опаздывает. Резко поставив кувшин на тумбочку (так, что вздрогнул даже видавший виды Прапор), он попробовал встать на ноги.
После душа дать ему трусы никто не догадался, а перед тем, как положить в кровать, грязную одежду сняли. Глядя выше упавшей простыни, Света, пришедшая в комнату с молоком пару минут назад, покраснела и заулыбалась, но, вовремя опомнившись и искоса взглянув на отца, предпочла быстро ретироваться.
– Ты тут хозяйством не размахивай, ребенка мне смущаешь! – рявкнул Прапор и поддержал Стольника, помогая ему сохранить равновесие.
– Куда собрался-то, солдатик? – ласково спросил картавый доктор Максимыч, подходя с другой стороны. – Отдохни пока, спешить некуда.
Глава
